Школа насилия - [64]

На Востоке я не иметь будущность и никакие возможности, потому я приехала Германия легальный, с виза. Теперь работать налевый. Четыреста марк на месяц. Дерьмо, много работа и не скажи нет. Полиция контроль тоже, я уже опасаться. Нехорошо, нужно врать много. Но я не хотела назад. Правда.

Потом еще один уикенд. Мы пили и трепались с этими. Потом поехали к нам, торчали у нас на кухне. Говорить было не о чем. Один парень принес сидюшник из машины, для настроения. Через два-три часа, когда все напились, немного раскочегарились. Потом я заглянул с одним кренделем в его комнату, там висели сплошь голые женщины, автомобили. И все так эксклюзивно наворочено, с видаками и телевизорами и так далее.

Секс в голове и секс в животе. Секс-рекламы, секс-рекомендации, секс-шопы. On-the road-Sex. Секс-в-пути. Номера с секс-услугами, секси-тини-секс. Суперсекс на книжных полках, по телевизору, в туалетах аэропорта, в отделанных кафелем помещениях. Секс будущего. Секс по Интернету и секс под мостом. Запах секса в твоем новом, только что купленном лимузине, пока ты думаешь о сексе. Рука на руле. Рука на твоем члене. Секс навалом в секс-кабинке. Шесть фильмов одновременно. Слева пепельница, справа щелка для монет, вверху программное табло, внизу стопка бумажных салфеток. Тут ты можешь избавиться от секса в чистоте, во всяком случае ты отсюда не уйдешь, прежде чем не справишься с сексом.

Кричать, кричать не переставая. Кричать громко и долго, пока хватит сил. Кричать, кричать, кричать… Большой красный зверь явился, он был здесь, я слышал, как он рычит где-то рядом, и во мне, и везде. Он рычал, и сквозь его рев постепенно проникало шипенье горящего дерева. Хижины. Треск черных скелетов в красной пасти, прежде чем души вознесутся на небо, белые и просветленные. Дымящиеся жертвы, принесенные тебе, Господь, к твоему золотому трону.

Неотложная помощь. Искусственное дыхание. Процедуры для снижения кислородного сверхдавления. Растирание. Предотвращение охлаждения.

Когда я после каникул возвращалась в школу, мне сначала каждый раз было хреново. Я ужасно долго втягивалась в эту скачку с препятствиями, пока наконец снова не привыкала делать все автоматически. И совсем, совсем ни о чем не думать. Но я чувствовала себя одинокой. Сколько уж лет искала кого-то, с кем можно было бы поговорить. Вместо этого я встречала мужчин, и они все равно были всегда странные.

Немецкие мужчины большие свиньи. Я слышать много от моих друзья, они ехать за граница, делать бизнес, знаешь. И в Германия везде мужчины говорить со мной на улица. Все равно где. Почему они знать, что я ехать с Востока? Но один теперь был милый, делать мой фото. Говорил, я могу стать модель, может быть. Только проба, я ничего не подписывать, всегда бикини. Если не хотеть, могу получать все фото, знаешь. Никакой понятия, имя фирмы «Эрос-фикс», но милый мужчина. Я считать, это супер, если, может быть, работать модель. В Германия остаться трудно. Но обратно Чехия уже не хотела.

Единственное, что я действительно любила, это уезжать. Самое прекрасное — вырваться отсюда, узнавать новое. В Германии мне всегда было как-то не по себе из-за мыслей. Собственно говоря, я предпочла бы всегда только пускаться в путь. Без всякой цели, просто чтобы уйти, уехать. Например, в Африку. Насовсем уехать в Африку и стать настоящей африканкой. Конечно, это страшно трудно осуществить, думала я, но я бы ни в коем случае не запросилась назад. Я хотела бы иметь немного денег, чтобы, например, собрать коллекцию произведений искусства. В Африке у меня была бы такая возможность. А если бы мне захотелось чего-то другого, я пошла бы на рынок и купила рыбу у толстой туземки. Я хотела бы ничего не делать, уметь от всего отключаться, в доме держать экономку, садовника. Да, я хотела бы стать жирной богатой африканкой.

Красная стена буша под черным небом. Дым поднимался клубами, крутясь уходил вверх, описывал последний круг и терялся во тьме, увеличивая тьму. Зверь насытился, он возвращался назад. Пламя утихло. Солнце сожрало пепел и засияло в новом блеске. Человеческие кости, еще прикрытые своими оболочками, скоро рассыплются, как скелеты хижин. Их треск потревожил Господа лишь для того, чтобы углубить Его сон. Сначала обрушились хижины. Опередив своих обитателей. Опередив меня. Боже, позволь мне уйти с ними. Я молился. Я вместе с ними вознесусь к Тебе. Я на пути к тому, чтобы Ты и меня преобразил в сияющее великолепие Твоего света. Но я знал, что Бог отошлет меня назад. Отвергнет. Твой свет возвращается, Твой голос проникает ко мне, Алла-о-акбар, да будет воля Твоя. Я молился. Старший из Твоих детей продолжит поход, оботрет кровь с меча, который Ты вложил в руки ему. Мне, Твоему неуязвимому воину, который ведет свое воинство назад, в лагерь. Ибо взгляни, я завербовал новых солдат, к Твоей вящей славе. Я дал знак возвращаться. Они еще плакали, малыши. Но они научатся служить Господу, как научился я служить Ему всем сердцем.

Дед всегда говорил, что здесь каждый знает, что ему делать. Каждый знает свое место, говорил он. Я действительно любила ходить с ними в церковь. Там хорошо пели. Но лучше всего было смотреть телевизор с бабулей по вечерам. Она сидела рядом со мной и вязала, а я грызла орехи из сада и складывала скорлупу в жестянку, которая очень быстро наполнялась. Однажды дед рассказал мне очень грустным голосом, что у них с бабулей не всегда было так и я даже представить себе не могу, какую жизнь они прожили. Мы наделали много ошибок, сказал он, но всегда знали, что нужны друг другу и не должны расставаться. Но они уже давно обрели покой. Я тоже хотела бы когда-нибудь обрести такой покой.