Школа мечтателей - [16]

Угощениями заставили все столы. Но не это привлекло всеобщее внимание. Впервые попав в столовую, сразу бросалось в глаза нечто иное. Сосуды с водой, соком, компотами и еще какими-то зеленоватыми, фиолетовыми, красными, желтыми жидкостями висели тут и там. Емкости крепились к потолку цепью толщиной с руку взрослого мужчины, а по форме напоминали ульи диких пчел, только увеличенных в сотню раз. Громадные, совершенно прозрачные и каждая с несколькими краниками с разных сторон на разной высоте. В потолке, куда они крепились, была встроена система механизмов, с помощью которых, по мере опустошения, сосуды продвигались к кухне. Там на время исчезали, но позже, после того как их мыли и вновь наполняли вкусными напитками, они появлялись с противоположной стороны.

Свет в столовую проникал через треугольные витражи на куполообразном потолке. Одинакового размера, закругленные вместе с куполом они сходились к круглому гербу в центре. Его украшала эмблема Купола Природы — летучая мышь с фонариком в правой мохнатой лапке, которую она выставляла вперед. Точно такая же эмблема украшала колечки вэйосов.

После осмотра столовой дети принялись за угощения. Чашки с аппликациями зверушек, морских обитателей и всевозможных растений замелькали около ульев со сладкими напитками. Маленькие бутерброды на шпажках разлетелись, словно их и не было.

Элфи, уже совсем оправившись, лопала картофельные пампушки с мясной начинкой, поливая их вишневым сиропом. Она болтала с Кати, Нильсом и Кирком. И это вовсе не мешало жевать и смеяться одновременно, похрустывая между делом еще и сочным зеленым яблочком. Спесь Беккета вдруг куда-то подевалась. Он, как обычный мальчишка, измотанный впечатлениями, наконец-то расслабился и радовался трапезе. Это обстоятельство успокоило госпожу Пенелопу. Именно таким она хотела его видеть в главном холле Купола Природы. Сначала испугавшись его чрезмерной взрослости, сейчас она поняла: он маленький мальчик, но слишком уж начитанный. К тому же единственный ребенок в семье! А это порой заставляет малышей думать, что они единственные во всем мире, а остальные так, для декорации или же для исполнения желаний. Словом прилагаются к «центру вселенной».

Харм никогда не видел столько еды. Кроме щей и вареного картофеля он практически ничего не пробовал. Многое казалось ему ненастоящим: как же это едят? Он осмотрелся и стал копировать действия детей. Скоро скованность и неуверенность исчезли в никуда. Так вкусно! Уже не озираясь и совершенно не осторожничая, он принялся хватать все подряд: котлетки, незнакомые овощи, фрукты, напитки, что-то в чашке… Вдруг перед глазами все поплыло. Слезы брызнули сами собой, и он широко открыл рот, пытаясь сделать вдох. Лицо превратилось в бордовое солнце, но он этого увидеть не мог. Детвора, находившаяся рядом, рассмеялась:

— Он выпил соус!

— Посмотрите, сейчас лопнет…

Харму было не до смеха, за стеной слез мелькали расплывчатые образы, хохот детей исходил со всех сторон и дезориентировал его. Харм потерял равновесие и чуть не свалился на пол. Во время к нему подошел Шампиньон. Учитель взял Харма за плечи и усадил на стул:

— Выпей вот это. Станет легче.

Харм схватил стакан и проглотил содержимое залпом. Что-то вкусное и сладкое действительно помогло. Вытерев слезы рукавом, постепенно, приходя в себя, он спросил:

— Что это?

— Это молоко! — удивился Шампиньон.

— Молоко? Надо запомнить. Мне понравилось.

Харм вскочил со стула и направился к ближайшему столу. Не оглядываясь на Шампиньона, он вновь принялся хватать угощения, но теперь, избегал пиал с ложечками. Шампиньона ошарашили. Он проводил взглядом ненасытного мальчугана, затем улыбнулся сам себе:

— Бывает же такое. Кто это интересно? — он пошел к учительскому столу и обратился к Брегантине. Та, окончив свои выступления в других корпусах, теперь по очереди посещала празднества в каждом из них. — Такой забавный мальчишка. Грязный, в дряхлой рубашонке. Его из джунглей привезли что ли?

— Ты про Харма Дриммерна? — сразу уловила о ком речь Брегантина.

— Наверное, да. Здесь только один такой.

— Это внук Анны Волгиной.

— Анны!? Но Анна была роскошна, образована и, как мне известно, довольно богата. А этот парнишка явно из бедной семьи. — Шампиньон, сам никогда не встречавшийся с ней, видел ее портрет в Гавани Художников. О ней много говорили, часто с восхищением. — Анна из просвещенных? И в таком состоянии ее внук?

— Франклин, — сказала Брегантина. Шампиньона перестали называть по имени, чтобы не создавать путаницу, когда директором Купола Природы стал Франклин Кипарисус. Но Брегантина, как глава школы и самая старшая в ее стенах, называла всех по именам. — Франклин. Не все так просто. Ты многого не знаешь. Анна погибла, но перед этим случилось нечто неприятное. Последствия ощущаются до сих пор.

Шампиньон напрягся:

— А что случилось? Я думал, мечтатели витают в облаках и творят чудеса.

— Да, так и должно быть. Но с ней случилась беда, она была у немров, — скорбно выдавила из себя последнее слово Брегантина.

— У немров? О нет! Они убили ее?

— Нет, но что-то изменилось в ней с тех пор, и с этим Анна не смогла смириться. Она утеряла чудо в душе, и обуяла ее скорбь.