Школа гейш - [91]

– Фу, что это у тебя? – Одна из гейш встала, чтобы дернуть подаренный сумасшедшим клиентом амулет на бронзовой цепочке, и Мия пожалела, что не сняла его перед купанием, как собиралась. – Какая гадость!

– Защитный камушек, – хихикнул кто-то. – Такие крестьяне носят от сглаза.

– Вот ведь деревенщина неумытая!

– Дай поглядеть!

– Н-не надо… – Она отступила, закрывая камушек рукой, и это послужило для недоброжелательниц сигналом. Сидевшие на полу у бочек с горячей водой женщины вскочили.

Мия попыталась прошмыгнуть к выходу, но стоявшая на пути к свободе гейша успела ее перехватить. Девушка вскрикнула и забилась, как пойманная в силки птичка, в мощных руках.

После короткой, изначально обреченной борьбы работницы чайного домика повалили жертву на пол. Одна сидела на ней сверху, две держали за руки, а еще одна тянула за волосы, вынуждая поднять голову.

Сверху склонилась Асука.

– Красавица, значит? – Улыбка на ее лице превратилась в оскал. – Сейчас мы тебя еще краше сделаем.

На Асуке, как и на всех прочих женщинах в купальне, было только полотенце, небрежно повязанное на бедрах. Мия так и не поняла, откуда гейша извлекла нож.

А потом это стало неважным. Все на свете стало неважным, кроме лезвия, которое стремительно приближалось к ее лицу.

– Говорят, шрамы украшают, – хихикнула Асука.

– Ты с ума сошла? Что вы делаете?!

Взгляд девушки в панике метался меж женщин, но ни на одном лице Мия не видела и тени сочувствия. Злорадство, равнодушие, предвкушение.

И ослепительная, обжигающая ненависть в глазах Асуки.

Пресветлая Аматэрасу, что Мия ей сделала? Что она всем им сделала? За что эти женщины так ненавидят ее?

«За Куросу Ёшимитсу и Акио Такухати», – пришло леденящее душу понимание. За то, что два самурая готовы были выкупить ее, не считая денег, а она отказалась.

Значит, получается, что Асука солгала тогда…

Луч солнца из оконца под потолком блеснул на лезвии – красиво и страшно. Мия закричала и рванулась в бесполезной попытке избежать встречи со сталью…

По телу словно прокатилась опаляющая волна. Прокатилась и выплеснулась наружу, разметав обидчиц по углам. Асуке и тем, кто держал Мию, особенно досталось. Их приложило – кого об стенку, кого о бочку с горячей водой. Со всех сторон слышались всхлипы, стоны и жалобы.

Мия встала, озираясь. Подобрала слетевшее в пылу борьбы полотенце и снова завернулась в него. Потом подумала и подобрала нож. При мысли о том, чтобы порезать кого-то, делалось дурно, однако становиться безответной жертвой она тоже не собиралась.

Но никто не спешил на нее нападать. Гейши охали, потирали ушибленные бока и колени и опасливо косились на девушку. У стены, с ужасом глядя на неестественно вывернутую кисть руки, подвывала Асука. Купальня походила на поле боя, всюду поверженные тела, и Мия застыла единственным победителем с ножом в побелевших пальцах.

В этот момент дверь отъехала в сторону, и через порог лег косой прямоугольник солнечного света.

– Чем вы тут занимаетесь, деточки? – очень холодно спросила госпожа Хасу.

Мия, набычившись, сидела в углу. Отобранный у Асуки нож лежал рядом, девушка сумела выпустить его из рук, но расстаться с оружием совсем так и не решилась.

Благо вернуть нож никто не требовал.

Со слов Асуки, которые подтвердили все остальные гейши, получалось, что Мия сошла с ума. Зачем-то притащила в купальню нож, вынула его и угрожала прочим работницам. Жалобно всхлипывающая зачинщица продемонстрировала стремительно распухающее колено, кровоподтек на плече и сломанное запястье – неведомая сила, защитившая Мию от опасности, особенно сурово обошлась с Асукой. На фоне ее травм синяки остальных участниц драки казались сущей мелочью.

Губы «матушки» скривились:

– Значит, она тебя избила? Так, деточка?

– Да-а-а, – прорыдала Асука.

– А что же твои подружки тебя не защитили? – Владелица «Медового лотоса» сощурила глаза и оглядела остальных участниц инцидента.

– Мы боялись, – пробасила гейша, которая перехватила Мию у выхода. – У нее нож.

Все покосились на Мию и лежащее рядом с ней оружие.

– Да, нож – это страшно, милые. – Госпожа Хасу, напротив, на Мию упорно не глядела. – Идите-ка приводите себя в порядок. Скоро вечер, придут гости.

– Но синяки… – осмелилась подать голос одна из женщин.

– Синячки замазать… А ты, – взгляд госпожи Хасу остановился на жалобно плачущей Асуке, – сходи к доктору, деточка. Пусть подлечит тебя, что ли. И в зал сегодня не ходи.

– А деньги?

– Деньги? – Брови госпожи Хасу взмыли вверх в немного картинном удивлении. – Какие деньги?

– На доктора.

– У тебя же есть денежки, деточка. Вот их и возьми. – В ласковом голосе владелицы чайного домика прорезалась сталь.

Хорошо знавшие хозяйку женщины поспешили собраться и исчезнуть. Теперь только пара перевернутых кадок и лежащий рядом с Мией нож напоминали о случившемся в купальне.

Госпожа Хасу пересекла помещение и встала, нависая над девушкой.

– Покажи! – потребовала она.

– Что? – Мия вздрогнула. Ей очень хотелось отползти как можно дальше. А еще лучше сбежать, спрятаться, скрыться в заброшенном храме или у горячих источников. От всего случившегося было горько и тошно, в душе ощущалась тяжелая опустошенность. – Госпожа Хасу, я не угрожала им! Правда! Это не мой нож…