Шимпанзе горы Ассерик - [21]

Начало было положено. С того дня Тина неизменно появлялась к вечеру у загона, чтобы получить свой долю фруктов. Бэмби тоже привыкла кормиться с ней. Даже после того, как мы стали класть еду на высоко поднятую среди лиан подставку, до которой антилопа не могла дотянуться, их по-прежнему видели вместе. Обычно Бэмби стояла внизу под деревьями, где кормилась Тина, и подбирала все, что падало со стола. Тина частенько вычищала шерстку антилопы, обирала с ее лица и ушей клещей. В эти первые месяцы одиночества Бэмби была для Тины незаменимым товарищем.

Однажды субботним утром, когда я бесцельно слонялась по территории, к питомнику подошла молодая чета французов. На руках у женщины сидел шимпанзенок, такой крошечный, что трудно себе представить. Он был очень мал — месяцев шести от роду, не больше, и еще не мог ходить, голова его время от времени судорожно подергивалась. На нем были экстравагантные брючки с оборками, из которых высовывались малюсенькие, крепко сжатые розовые ступни. Торчащие, как у забавной куклы, волосы на его голове и пара широко распахнутых карих глаз придавали личику выражение постоянного изумления. Словом, это был самый очаровательный малыш, которого я когда-либо видела.

Супруги нашли его в Басе, путешествуя вверх по реке. Он лежал под манговым деревом возле одного из домов. Судя по всему, ему давали только воду. Супруги купили его, и теперь он жил у них в Банжуле. Позже я узнала, что Пух, так звали малыша, рос в роскошных условиях — у него была своя колыбелька с противомоскитной сеткой, свой высокий стульчик, в котором его кормили. Приемные родители души в нем не чаяли и иногда привозили на выходные дни к нам в резерват. Во время этих визитов Пух не обращал никакого внимания на других шимпанзе.

Мы с удовольствием приняли бы Пуха в свою команду, но французская пара еще не была готова расстаться с ним. Вскоре, однако, у нас появился другой новичок. С тех пор как конфисковали Тину, шимпанзе в Банжул больше не завозили. Вероятно, торговцы обезьянами поняли, что Гамбия оказалась неподходящим местом для их бизнеса. Но вот однажды вечером возле ворот резервата появился некто с большой закрытой корзиной в руках.

Объясниться с ним было трудно: он не говорил по-английски или на каком-либо другом языке, который мы знали, но цель его прихода стала ясна, когда он приоткрыл корзину и показал нам ее содержимое. Там сидел детеныш шимпанзе, немногим больше Пуха.

Он выглядел здоровым и содержался в хороших условиях — внутри корзины было чисто. Жестами мы предложили незнакомцу поставить корзину в лендровер и проехать с нами к питомнику, где, как мы надеялись, Абдули поможет нам объясниться. К счастью, Абдули действительно знал язык, на котором говорил незнакомец. Мы рассказали ему о существовании правил, регулирующих ввоз шимпанзе в Гамбию, упомянув о том, что три обезьяны уже были конфискованы полицией и отправлены в Абуко. Мы попытались даже объяснить, почему эта конфискация необходима и как жестоко отрывать детенышей от их матерей. В конце концов мы дали ему денег на обратную дорогу, и он ушел, кажется, довольный.

Нового шимпанзе назвали Хэппи. Это был прехорошенький детеныш с густой длинной шерсткой. Волосы на его ногах почти закрывали ступни, так что казалось, будто он носит расклешенные брючки. У него было бледное кругленькое личико с огромными простодушными карими глазами. Ему было, наверное, около полутора лет, но весил он около четырех килограммов и ростом был не больше 40 сантиметров. Он панически боялся людей и всячески избегал внимания с нашей стороны. Сначала мы держали его в доме, чтобы приучить пить молоко из бутылки, а потом отнесли в резерват и показали Тине.

К нашему великому облегчению, все произошло как в сказке. Тина с первого взгляда полюбила Хэппи и стала для него заботливой приемной матерью. Она носила Хэппи на себе, а когда уставала, тот шел рядом, держась за ее шерсть. Каждый вечер она по-прежнему приходила в питомник ужинать, и мы подкармливали Хэппи молоком, в котором он еще нуждался. А потом он вслед за Тиной залезал на дерево и устраивался рядом с ней в сделанном ею гнезде.

7 Снова в Англии

Со времени окончания школы прошло больше года, а я по-прежнему целиком зависела от своих родителей. И хотя я знала, что помогаю отцу ухаживать за животными, мне очень хотелось самой зарабатывать на жизнь. Под влиянием этого желания я написала два письма с просьбой принять меня на работу директорам крупнейших английских зоопарков — в Лонглиде и Вуберне. Вскоре из обоих мест пришли ответы с предложениями приехать для беседы. И вот я снова еду в Англию. Мной владеют противоречивые чувства: с одной стороны, горечь расставания с Гамбией и сомнения в правильности решения, с другой — возбуждение и волнение от грядущей самостоятельности и предстоящих встреч с новой работой и новыми людьми.

В Вуберне меня принял главный управляющий. Раньше он с женой жил в Уганде, поэтому у нас нашлись темы для разговора, и мы оживленно беседовали об Африке. Робость, с которой я входила к нему в кабинет, быстро испарилась. А когда меня провели по территории парка, я пришла в восторг от того, сколько разных животных бродило вокруг. Особенно поразили меня три маленьких слона, которых вел через поле высокий молодой человек с разболтанной походкой.