Шимпанзе горы Ассерик - [11]

Выздоравливая, Уильям, должно быть, не раз видел Даффи и гиеновых щенков, но не сразу привык к ним. Как я уже говорила, это была весьма шумная троица. В конце концов Уильям поборол страх и стал одним из самых энергичных участников игр.

Мама, хотя и несколько преждевременно, стала идеальной бабушкой для Уильяма. Она с радостью выполняла нелегкие обязанности по уходу за ним. Как только Уильям перешел к активной жизни, мама уехала и вернулась нагруженная яркими разноцветными пластиковыми кубиками, резиновыми надувными утками, огромным количеством погремушек и другими игрушками. Кубики пришлись Уильяму по вкусу: он мог часами жевать их. Мама, всегда отличавшаяся необыкновенным терпением, подсаживалась к нему на ковер и, весело болтая с ним, пыталась заинтересовать его постройкой разноцветных домиков. Уильям с восторгом разрушал ее сооружения и терпеливо ждал, пока она, заканчивая очередной домик, с трудом прилаживает особенно неровный, изжеванный кубик. Чем дольше старалась мама, тем с большим удовольствием Уильям бросался и разрушал ее постройку. Когда им надоедало играть в кубики, они отправлялись путешествовать по дому в поисках приключений. Любимым местом Уильяма была ванна: по его мнению, ничто так не освежает, как мытье зубной пастой. Иногда он даже ел ее. Туалетная бумага служила отличным декоративным материалом. А унитаз — это же идеальный бассейн для маленького шимпанзе! Там есть даже специальное сиденье, за которое можно держаться, пока плещешься в воде.

Вторым излюбленным местом Уильяма была спальня родителей. Он прыгал по кровати, катался по подушкам и заворачивался в вышитые покрывала. Нам, детям, никогда не разрешалось скакать на пружинном матрасе или драпироваться в одеяла, но, как говорила мама, Уильям — это другое дело. Однако стоило ему приблизиться к туалетному столику, как мама быстро подхватывала его и старалась отвлечь его внимание бананом или еще чем-нибудь не менее соблазнительным. И туалетный столик сохранял свою таинственную привлекательность. Обследование его Уильям откладывал до того момента, когда все члены семьи будут заняты, а он предоставлен сам себе. Однажды мама, в тот день опекавшая Уильяма, совершила роковую ошибку: она целиком погрузилась в составление букетов и позволила себе отвлечься от своих прямых обязанностей. В это время я вошла в дом через заднюю дверь и тут же поняла, что кого-то не хватает.

— Ма, — спросила я, — где Уильям?

Она замерла, рука повисла в воздухе над вазон.

— Разве он не играет возле двери со своей уткой? — нерешительно ответила она.

Нет, его там не было. Зеленая утка одиноко лежала на боку. Пока мы стояли и размышляли о том, где должен был быть Уильям, откуда-то из глубины коридора раздался отчетливый звук разбитой бутылки. Без дальнейших колебаний мы бросились в спальню. С Уильямом мы столкнулись в проходе. Он выглядел этаким маленьким волосатым индейцем. Лицо его было разукрашено губной помадой сногсшибательного оттенка, остаток которой торчал изо рта наподобие розовой сигары. На колено он опрокинул бутылочку лака для ногтей того же тона, и по ноге его сбегали и пересекались жемчужно-розовые ручейки. Шерсть его была обильно посыпана бежевой пудрой. Не остался незамеченным и кольдкрем. В довершение всего Уильям источал одурманивающий запах духов. Совершенно не понимая того, какое зрелище он собой представляет, шимпанзенок вскарабкался на меня по моей ноге и крепко обхватил за шею перепачканными руками. Что оставалось делать, как не обнять его в ответ!

Обязанность вытирать лужи за Уильямом лежала на мне и Хетер. Как только кто-нибудь замечал, что шимпанзе замер, устремив взор вперед и слегка развернув ступни, его быстро выносили на лужайку. Но обычно мы спохватывались слишком поздно — когда на полу уже образовывалась лужица или, что еще хуже, по всему коридору вслед за Уильямом поблескивал ручеек. Приходилось брать тряпку, которая всегда лежала на задней веранде в ведре с дезинфицирующим раствором, и вытирать пол. Уильям наблюдал за этой процедурой по нескольку раз в день на протяжении многих месяцев. И вот однажды мы увидели, как он тащит из кухни мокрую тряпку. Приблизившись к не замеченной нами лужице, Уильям схватил тряпку обеими руками и с выражением твердой решимости на лице начал изо всех своих слабых силенок возить ею взад-вперед. Его попытки навести порядок привели к обратному результату: когда силы его были исчерпаны, величина лужи увеличилась раз в десять по сравнению с ее первоначальными, весьма скромными размерами, а по всему коридору от задней веранды до гостиной тянулся след дезинфицирующего раствора. Уильям победоносно посмотрел на нас и швырнул мокрую тряпку на сиденье стоящего рядом с ним стула.

Так как отец обычно вставал раньше других, он давал Уильяму молочную кашу. Пока отец готовил ее, шимпанзенок прыгал вокруг него с нескрываемым нетерпением. Едва дождавшись своей порции, он хватал чашку обеими руками и ел с такой жадностью, как будто от этого зависела его жизнь. Изо рта по подбородку стекали молочные струйки, раздавалось громкое сопение и бульканье — Уильям пытался есть и дышать одновременно. В дополнение к каше он получал на завтрак еще что-нибудь из своего рациона.