Шифропанки: свобода и будущее Интернета - [35]

ДЖЕЙКОБ: Извини, но меня всего выворачивает. Весьма огорчительно слышать от тебя подобные доводы. Меня реально тошнит, потому что ты только что сказал: «У меня есть право демонстрировать власть над другими людьми, и я хочу использовать эту власть, чтобы уничтожить историю». Может быть, я в данном случае покажусь экстремистом – как и во многих других случаях, само собой, – но я рискну сказать то, что скажу. Это пример, демонстрирующий, как уничтожение истории оказывает нам медвежью услугу. Благодаря интернету мы поняли, что в обществе бушует эпидемия насилия над детьми. Мы поняли это по детской порнографии – думаю, лучше называть ее эксплуатацией детей; мы увидели доказательства. Прятать их, уничтожать их – я думаю, абсурдно, ведь они позволяют многое понять про общество в целом. Скажем, можно узнать – после того как я закончу это предложение, мне не сделать карьеру в политике, однако против правды не попрешь, – можно узнать, кто именно производит детскую порнографию и кто становится ее жертвой. Игнорировать проблему невозможно. Нужно сделать все, чтобы обнаружить корень зла, то есть тех, кто эксплуатирует детей. По иронии судьбы здесь нам пригодятся технологии слежения: преступник опознаётся по лицу и идентифицируется по метаданным на фотографиях. Уничтожать снимки, создавать правила игры, при которых вот это можно уничтожать, а вон то – нет, создавать организации, осуществляющие цензуру и полицейский надзор, – значит идти по скользкой дорожке, а она, как мы видели, привела нас прямо к копирайту, к другим системам надзора и слежки.

Именно потому, что борьба с детской порнографией – дело благородное, нам нельзя искать легких путей. Может, надо пытаться раскрывать преступления и помогать тем, кто стал жертвой, даже если это обойдется нам дорого. Может, нужно не закрывать глаза, а открыто сказать: вот огромная проблема для общества – и она проявляется в интернете особенным образом.

Когда компания Polaroid стала выпускать фотоаппарат Swinger для моментальных фотоснимков, с его помощью тоже совершались такого рода преступления. Но это не значит, что нужно уничтожать технику или следить за ней. Нужно находить и наказывать преступников на основании технически задокументированных улик. Не следует набрасываться на технику и вредить обществу в целом. Если мы говорим об авторах детской порнографии, давайте поговорим и о полиции. Во многих странах правоохранительные органы притесняют людей на регулярной основе. Думаю, в интернете больше злоупотребляющих властью полицейских, чем тех, кто выкладывает детскую порнографию.

ДЖУЛИАН: Почти определенно больше.

ДЖЕЙКОБ: Мы знаем, что в мире есть N полицейских и что X из них нарушали этические требования к профессии, причем по-крупному. Если взглянуть на историю движения «Захвати» (Occupy), мы это увидим. Должны ли мы подвергать Сеть цензуре только потому, что нам известно: да, некоторые полицейские – плохие парни? Должны ли мы вредить полиции и не давать ей делать полезную работу?

ДЖУЛИАН: Есть еще проблема повторной виктимизации, когда сам ребенок – в детском возрасте или когда он уже стал взрослым – или те, кто с ним общается, видят фотографии, на которых запечатлено преступление.

ДЖЕЙКОБ: Пока копы рыщут по Сети, мой удел – повторная виктимизация.

ДЖУЛИАН: Ты мог бы говорить о повторной виктимизации, если бы, например, увидел фотографию, на которой тебя бьет полицейский. Я бы сказал, что важнее защищать неприкосновенность истории, чтобы в будущем люди точно знали, что происходило в нашу эпоху; повторная виктимизация случается, но вводить из-за этого цензуру, которая уничтожит большие куски истории, – значит расписаться в том, что мы не можем справиться с проблемой, потому что ее не видим. В 1990-е годы я давал связанные с интернетом консультации австралийским полицейским, которые преследовали педофилов, – подразделению по борьбе с сексуальной эксплуатацией детей штата Виктория. Этих копов фильтры в интернете отнюдь не радовали: когда детской порнографии в Сети не видно, исчезает лобби, благодаря которому полиция получает средства на борьбу с педофилией.

ЖЕРЕМИ: Мы все согласны с тем – и это, я думаю, самое важное, – что в конечном итоге следует говорить об индивидуальной ответственности производителей контента, которые создают детскую порнографию и прочее, и именно с этими людьми должна работать полиция.

ДЖЕЙКОБ: Мы не все с этим согласны. Я совсем о другом.

ДЖУЛИАН: Нет, Жереми говорит о производстве контента, а не о его публикации, – тут есть разница.

ДЖЕЙКОБ: Производство контента – это вообще другая тема. Маленькое уточнение: если, например, ты совершишь насилие над ребенком, а Энди сделает фотографию в качестве доказательства, я не думаю, что он будет наказан.

ЖЕРЕМИ: Нет, накажут всех тех, кто участвовал в совершении насилия. В том числе подельников и подстрекателей.

ЭНДИ: Но есть люди, которые совершают насилие над детьми, чтобы его сфотографировать, верно?

ДЖЕЙКОБ: Конечно, есть.

ЭНДИ: Тут можно говорить еще и об экономическом аспекте.

ДЖЕЙКОБ: Полностью соглашусь, и я бы эти вещи различал: контент – историческая запись, доказательство того, что совершено преступление, очень серьезное преступление, и нам нельзя забывать о повторной виктимизации, но главное тут – исходная виктимизация, когда ребенок становится жертвой, и не важно, фотографируют его или нет.