Шифропанки: свобода и будущее Интернета - [18]

Обо всем этом людям нужно поразмыслить. Вопрос только один: каким из двух путей потечет их мысль? Они могут думать: «Нужно быть осторожным, не говорить лишнего, я должен приспосабливаться», – все время, в любой ситуации. Или же они могут думать: «Мне нужно понять, как работают компоненты этой технологии, и инсталлировать программы, которые меня защитят, чтобы я мог свободно выражать свои мысли и общаться с друзьями и близкими». Если люди не сделают этого второго шага, у нас воцарится универсальная политкорректность – даже общаясь с лучшими друзьями, мы будем подвергать свою речь самоцензуре, и уж точно мы не станем соваться в политику.

Интернет и политика

ЖЕРЕМИ: Любопытно, что влиять на ситуацию могут хакеры – в первоначальном значении слова, а не в уголовном. Хакер – это энтузиаст технологии, тот, кому нравится понимать, как технология устроена, не становиться ее рабом, а делать ее эффективнее. Когда вам было пять или семь лет, вы наверняка брали отвертку и пытались открыть приборы, чтобы понять, что и зачем у них внутри. Именно так ведут себя хакеры – и они создали интернет по множеству причин, в том числе потому, что это было весело, и они развили его и подарили всем остальным. Потом компании вроде Google и Facebook ухватились за возможность создавать бизнес-модели, в основе которых лежит захват личных данных пользователя. И все равно у хакеров есть нечто вроде влияния. Сегодня мне главным образом интересно наблюдать за тем, как хакеры набирают силу даже на политической арене. В США появились SOPA и PIPA – агрессивные законопроекты в области копирайта, по сути – попытка дать Голливуду власть приказать любому интернет-провайдеру ограничить доступ к любому сайту и ввести цензуру в интернете [69] .

ДЖУЛИАН: И еще право на банковскую блокаду вроде той, от которой страдает проект WikiLeaks [70] .

ЖЕРЕМИ: Точно. То, что сделали с WikiLeaks банковские компании, – это теперь обычный метод борьбы с плохими сетевыми пиратами, которые убивают Голливуд и все такое прочее. Но мы видели, какая волна гражданского возмущения поднялась в интернете – и не только в США; если бы против SOPA и PIPA вышли только американские граждане, этого оказалось бы слишком мало. Нет, протестовал весь мир, а хакеры были в авангарде и предоставляли средства, позволяющие участвовать в общественной дискуссии и обычным людям.

ДЖУЛИАН: Хакеры помогали проводить кампанию протеста.

ЖЕРЕМИ: Кажется, на Tumblr – или на каком-то другом сайте? – на домашней странице можно было ввести номер телефона, после чего тебе звонили и соединяли тебя с Конгрессом. Ты говорил с кем-то и высказывал свою точку зрения: «Эти законы – чушь собачья».

ДЖЕЙКОБ: Интернет защищали посредством интернета.

ЖЕРЕМИ: Я думаю, что мы, хакеры, несем ответственность за систему, которую создали и передали миру, и сейчас мы видим, как эффективно ответственность можно превращать в действия, если делать что-то сообща. Сегодня в ЕС идут споры по поводу ACTA. Это международное соглашение, по сути – черновик SOPA и PIPA [71] . Я только что был в Европарламенте, где мы, индивиды, бородатые вонючие индивиды, диктовали наши условия одному парламентскому комитету. Мы указывали им на пункты в регламенте Европарламента, о которых члены комитета, судя по всему, слышали в первый раз, и говорили, что именно нужно делать, и на голосовании мы победили – 21 голос против 5, так что британский докладчик был разбит наголову. Крохотный процедурный шаг на пути к победе над ACTA, этим чудовищным глобальным соглашением, которое создали за нашими спинами, чтобы обмануть саму демократию. Но мы, граждане, способны одолеть монстра – легко, с интернет-сервисами, рассылками, Wikipedia, чатами IRC и т. д., – и я уверен, что мы видим зарю новой эры и отрочество интернета: общество использует его, чтобы изменить что-то по-крупному. Чрезвычайно важно, чтобы мы, хакеры, обладающие техническими знаниями, направляли обычных людей и говорили им: «Вы должны использовать технологию, которая дает контроль над вашими личными данными вам, а не Facebook или Google», – и чтобы люди ладили с технологиями, ну или могли поладить. Такая вот крупица оптимизма.

ДЖУЛИАН: Джейк, если говорить о политической радикализации молодежи в интернете, – последние два года ты ездил по миру, рассказывал о проекте Tor, говорил с людьми, которые хотят анонимности, хотят сохранить личные данные в тайне от властей, и ты наверняка видел, как молодежь в самых разных странах становится более радикальной. Этому феномену стоит придавать значение?

ДЖЕЙКОБ: Конечно. Это очень заметный феномен. Классический пример, который сразу пришел мне в голову, – Тунис. Я поехал туда, когда пал режим Бен Али, и мы говорили о проекте Tor в аудитории информатики, там были люди из университета, подкованные в технологии. Одна девушка подняла руку и спросила: «Как следует поступить с плохими людьми?» И выпалила списком имена четырех всадников Инфокалипсиса – отмывание денег, наркотики, терроризм, детская порнография. «Как быть с плохими людьми?» Этих четырех всадников вспоминают всегда, их призрак используют для борьбы с сохраняющей приватность технологией, потому что мы, конечно, обязаны сражаться с теми, кто занимается такими жуткими вещами. Я спросил: «Кто из вас был на сайте Ammar 404?» – это прозвище цензурного ведомства, которое режим Бен Али создал накануне революции, чтобы перекрывать доступ к интернету. Все, кто находился в аудитории, исключая девушку, задавшую вопрос, но включая профессора, подняли руки. Тогда я сказал девушке: «Посмотрите на этих людей. Они – такие же студенты, как вы. Неужели вы полагаете, что для борьбы с названными вами явлениями требовалось подавлять их свободу?» А она сказала: «На самом деле я тоже должна поднять руку».