Шествие императрицы, или Ворота в Византию - [9]
Ордер Потемкина генерал-аншефу князю В. М. Долгорукову
Предписав вам о вооружении всех судов, состоящих в Севастопольской гавани, рекомендую наиточнейшим образом произвесть сие в действо. Большая половина назначенных к вам рекрут уже отправилась, и последние скоро идут. Поместите всех оных на суда. Я приказал Севастопольскому полку следовать к Севастополю, по прибытии коего всех в оном состоящих рядовых и прочих нижних чинов переодеть в матросы, дабы в людях на кораблях недостатка быть не могло.
Ордер Потемкина капитану 1-го ранга графу Войновичу
Как о вооруженном на Севастопольском рейде флоте, так и обо всех военных и транспортных судах Черного моря имею счастие Вашему Императорскому Величеству поднести ведомость и о служителях табель…
66-пушечные: «Слава Екатерины», «Святой Павел», «Мария Магдалина». Фрегаты: «Святой Андрей», «Георгий Победоносец», «Скорый», «Стрела», «Перун», «Вестник», «Легкий», «Крым», «Поспешный», «Осторожный», «Почталион»; корабль бомбардирской «Страшной», «Иосиф» (80-пушечный), «Владимир» (66-пушечный), «Александр»…
Всего 47 судов.
Из всеподданнейшего рапорта Потемкина
В подтверждение прежних моих повелений о судах для переправы, рекомендую, чтобы, конечно, оных не меньше было отделано десяти. Сия отделка состоит в том, чтобы снять колеса, которые на носу, выкрасить их снаружи, тоже и весла, мачты снять, и одно из них отделать богато. На корме большую галерею с крышею сквозною на тонких столбиках сколько можно в азиатском вкусе с диваном из красного сукна для переправы на ту сторону. Прочие же девять все поднять к Бориславу, чтобы они тамо были, конечно, к двадцатому апреля; людей же на оныя испросить у генерал-поручика и кавалера Самойлова.
Ордер Потемкина капитану 1-го ранга Мордвинову
Никогда еще ни при дворе, ни на поприще гражданском или военном не бывало царедворца более великолепного и дикого, министра более предприимчивого и менее трудолюбивого, полководца более храброго и вместе с тем нерешительного. Он представляет собой самую своеобразную личность, потому что в нем непостижимо смешаны были величие и мелочность, лень и деятельность, храбрость и робость, честолюбие и беззаботность… У него было доброе сердце и едкий ум… Этого человека можно было сделать богатым и сильным, но нельзя — счастливым…
Граф Сегюр, французский посол, — о Потемкине
— Ну что? — Екатерина обвела взглядом столпившихся вокруг нее придворных. Одни провожали, другие сопутствовали. Она по обыкновению улыбалась. Улыбка была несколько снисходительной, но доброй. — Едем!
И все направились к кавалькаде. Клубы пара стояли над заиндевевшими мордами лошадей. Возле карет, поставленных на полозья, топталась челядь, держа в руках факелы. Пламя их моталось из стороны в сторону.
— Морозно! — воскликнула государыня.
И все тотчас подхватили:
— Морозно, морозно!
Лев Нарышкин бросился было подсаживать Екатерину. Но она отстранила его, легко поднялась по ступенькам кареты и скользнула внутрь. За нею — Марья Саввишна, как приклеенная. Своей очереди дожидались иностранные министры — французский граф Луи Филипп Сегюр, австрийский тоже граф Людвиг Кобенцль и принц Шарль Жозеф де Линь, отпрыск старинной бельгийской фамилии, коротавший время то во Франции, то в Австрии, а теперь вот в России, впрочем, как полномочный и чрезвычайный посол императора Иосифа.
Спутники торопливо рассаживались по каретам и возкам. Строй их терялся в морозной мгле, которую не мог рассеять колеблющийся свет факелов. В кавалькаде, сопровождавшей императрицу в ее шествии в южные пределы, было около двух сотен карет и повозок, не считая верховых.
— Экая сила коней! — вздохнул кто-то из провожавших.
— А людей-то, людей, ровно на войну едут!
— Сколь им снеди надобно…
— Да-а-а…
— Государственный поезд…
— Государынин!
Последние повозки растворились во тьме. Где-то там, впереди, пылали, чадя, смоляные бочки, освещая путь. Окна карет покрылись причудливым кружевом инея, и сквозь них ничего нельзя было разглядеть.
Трио послов-любезников было светским развлечением государыни. Они были прекрасными собеседниками, постоянно развлекавшими Екатерину. Беседа велась по-французски, реже — по-немецки. Переходили с языка на язык со светской непринужденностью. А на русский — лишь с русскими, с челядью и куда реже. Ибо в нем не было той занимательной легкости, тех «мо» словец, коими отличались оба европейских языка, из которых безусловно первенствовал французский. Он был любимым языком государыни, большинство своих писем и иных писаний излагала она по-французски.
Язык был звучен, легок и крылат. То был язык боготворимого ею Вольтера, фернейского затворника, язык Дидро, обласканного ею[16], и язык Монтескье, чей «Дух законов» вдохновил ее «Наказ». Он позволял ей, этот язык, выражать самое сокровенное и возвышенное, что куда хуже удавалось на других языках.
Она постоянно совершенствовала свой русский, почитая это своим священным долгом. У нее были хорошие учителя, и благодаря своей переимчивости она достигла многого. Но он все-таки не стал ей родным, как она того хотела со всею страстностью своей натуры.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Время Ивана V Алексеевича почти неизвестно. Вся его тихая и недолгая жизнь прошла на заднем плане бурных исторических событий. Хотя Иван назывался «старшим царем» («младшим» считали Петра), он практически никогда не занимался государственными делами. В 1682–1689 гг. за него Россией управляла царевна Софья.Роман писателя-историка Р. Гордина «Цари… царевичи… царевны…» повествует о сложном и противоречивом периоде истории России, когда начинал рушиться устоявшийся веками уклад жизни и не за горами были потрясения петровской эпохи.
Новый роман известного писателя-историка Р. Гордина повествует о жизни крупнейшего государственного деятеля России второй половины XVII века — В. В. Голицына (1643–1714).
Руфин Руфинович Гордин Была та смута, Когда Россия молодая, В бореньях силы напрягая, Мужала с гением Петра. А.С. Пушкин Роман известного писателя Руфина Гордина рассказывает о Персидском походе Петра I в 1722-1723 гг.
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.