Шестиглавый Айдахар - [77]

После смерти Бату-хана и его сыновей Сартака и Улакши мать последнего, Баракши-хатун решила сделать ханом своего внука Тудай-Менгу, рожденного от сына Бату – Тукана.

Но по-другому думали нойоны – владельцы аймаков, входящих в Золотую Орду, и мусульманские купцы, которые к этому времени имели огромное влияние в государстве. Они поддержали брата Бату-хана – Берке.

Недолгой, но яростной была борьба. Баракши-хатун обратилась за помощью к Кулагу, но он был далеко, и даже слово великого монгольского хана Менгу не услышал в Золотой Орде тот, кто не хотел его слышать.

Потомство Джучи, собравшись на курултай, подняло на белой кошме Берке.

Новый хан поступил так же, как поступали все чингизиды. Покатились головы недавних противников, в том числе и Баракши-хатун, и многих из тех, кто ей помогал.

Хорошо помнил те дни Берке. Долго шел он к своей цели – терпеливый и злобный, как степной волк, затаившийся в ожидании желанной добычи.

И как ни завидовал он брату, но поступил так же, как поступил в свое время Бату. Как истинный кочевник, он не захотел сделать своей ставкой ни один из прежних городов, находящихся на землях Золотой Орды, потому что там было сильно влияние эмиров и даргуши, поддерживающих немусульманские традиции. Не захотел он жить и в Сарай-Бату, где все напоминало об удачливом брате. Главную ставку Берке-хан перенес в принадлежащий ему аймак, в низовья Итиля.

Здесь, на перекрестке караванных троп, ведущих в орусутские земли, на Кавказ и в Иран, в Западную Европу и Каракорум, решил он строить свой город – Сарай-Берке.

Щедрые земли лежали вокруг. Высокие травы поднимались здесь каждую весну, и светлые озера в тростниковых ожерельях отражали синеву неба. Просторно здесь было и людям, и несметным табунам ханского скота.

Удачливо складывалось правление Берке-хана. Умерли быстрой смертью, уступив ему дорогу, Сартак и Улакши. Сколько земель вернул Золотой Орде, укрепив ее силу и мощь. В новых и старых городах строились мастерские – карханы, где ремесленники выделывали прекрасные ткани, дорогие ковры, посуду и ковали оружие. Все больше купцов приходило в Золотую Орду. И вот теперь случилось такое…

При одной мысли о той страшной ночи хан скрипел от ярости зубами.

Берке любил берега могучего Итиля. Даже в те времена, когда его аймак еще находился в степях Северного Кавказа, он на лето откочевывал сюда. А вот теперь Берке едва дождался весны.

Странное беспокойство поселилось в душе хана. Он подолгу не мог оставаться на одном месте, и яркая степь казалась ему тусклой и серой, словно над ней постоянно висели низкие тучи и шли бесконечные обложные дожди.

Караван его, состоящий из двухсот туркменских верблюдов-наров и множества скрипучих тяжелых арб, бестолково бродил по степи, постоянно меняя место.

Из орусутских земель доходили тревожные вести – неспокойно было в Новгороде и Пскове. Снова зашевелился Ливонский орден, готовясь к нашествию на данников Золотой Орды.

Берке понимал всю важность происходящего, но владевшее им равнодушие мешало действовать.

Только однажды в тусклых его глазах вспыхнул свет жизни, когда он узнал от надежного человека о существовании отряда Салимгирея.

Лазутчик – немолодой кипчак, с лицом, избитым крупными оспинами, – стараясь не глядеть в глаза хана, негромко говорил:

– В отряде тысяча воинов. Главный над ними, о великий хан, твой бывший сотник Салимгирей. Я узнал его. Среди беглецов, о великий хан, твои жены Акжамал и Кундуз…

– Иди… – приказал Берке. Сердце его бешено стучало в груди, и он никак не мог успокоить его.

Теперь хан знал, кто совершил над ним насилие, а это уже было полдела. Что значил для Орды отряд в тысячу воинов? Стоило только захотеть – и прах непокорных ветер разнесет по степи.

Берке уже готов был отдать приказ, чтобы на поиски отряда выступил тумен, но страх перед тем, что беглецы, прежде чем умереть, откроют народу то, о чем до сих пор никто не знал, удержал его.

И Акжамал, и Кундуз, и все, кто был причастен к событиям той ночи, крепко держали свое слово, и до сих пор ни одна душа не знала, что хан оскоплен. Если бы это было не так, слухи все равно достигли бы ушей Берке, а людская молва разнесла бы эту весть подобно ветру по всем улусам, принадлежащим чингизидам.

Значит, надо было не спешить. Все, кто знает об оскоплении, должны умереть быстро, не успев раскрыть рта. Настоящий монгол умеет быть терпеливым и ждать своего часа.

Близость отряда Салимгирея могла вызвать волнение среди рабов, и поэтому первое, что велел сделать хан, – это усилить их охрану.

Немало было подневольных людей в Золотой Орде. Монголы, захватывая новые земли, не только продавали пленников в чужие края, но и многих оставляли в пределах Орды. Рабы были нужны, чтобы строить, пасти скот, выполнять различные хозяйственные работы.

Во времена Бату-хана и в первые годы правления Берке рабов обычно содержали вместе, в специальных глинобитных крепостях – хизарах. Специальная стража отводила их утром на работу, а с наступлением ночи запирала в их жилищах.

Но после бунта, когда, для того чтобы установить в Орде прежнее спокойствие, пришлось умертвить десять тысяч рабов, Берке изменил существующие порядки.