Шестая жена - [11]

Поэтому, держась в стороне, Кранмер молился о том, чтобы у короля и леди Латимер все сладилось.

Стивен Гардинер, выдающийся государственный муж и епископ Винчестерский, видел, к чему клонится дело, а поскольку он не знал о том, что леди заинтересовалась новой религией, но хорошо помнил, что ее последний муж, лорд Латимер, верой и правдой служил католическому делу, то не возражал против этого брака. Он был очень честолюбив, этот Гардинер, государственный муж и священнослужитель. Он мечтал в качестве государственного секретаря, дающего советы королю, управлять Англией, а как служитель церкви стремился избавить страну от тех, кого считал еретиками. Для него существовала только одна религия, и если он признал короля главой английской церкви, то только потому, что посчитал это выгодным; во всех остальных вопросах он поддерживал религию, в которую верил с детства и которая корнями своими уходила в Рим.

А сама леди Латимер? Эта добропорядочная женщина не доставит королевским министрам особых хлопот. Может ли она родить королю сына? Гардинер сомневался в этом. У короля, похоже, не может быть здоровых сыновей. Ни одна из его королев, за исключением Анны Болейн, не подарила ему здорового ребенка. Все остальные беременности Анны заканчивались выкидышами, как и у Катарины Арагонской. И у Джейн Сеймур был выкидыш, а может быть, и не один. Внебрачный сын короля, которого Генрих сделал герцогом Ричмондским, умер, не достигнув и двадцати лет; Эдуард, наследник трона, доставляет всем массу тревог своим слабым здоровьем. Принцесса Мария — болезненная женщина, подверженная частым недомоганиям. Только принцесса Елизавета отличается крепким здоровьем. Так что вряд ли королю удастся на старости лет получить то, что он не сумел сделать в юности. Но если новая королева не сможет дать ему сына, не постигнет ли ее судьба предыдущих? Не потребует ли король, когда ему надоест и эта женщина, от своих министров — своих многострадальных министров, — чтобы они отыскали способ избавить его от супруги, которая стала ему в тягость?

И если все молодые женщины при дворе боялись, что король обратит на них внимание, страшась тех кар, которым их могут подвергнуть, едва они перестанут быть привлекательными для него, то и королевские министры, помня о бедах, обрушившихся на головы их предшественников, тоже имели свои причины бояться.

«Но король стареет, быть может, шестая жена принесет ему покой; а поскольку лорд Латимер был добрым католиком, то и жена его, — думал Гардинер, — тоже должна быть доброй католичкой». Если король захочет жениться на ней и если он больше не надеется иметь детей — а Гардинер был уверен, что это так, — то он ничего не имеет против этого брака.

И он спросил Райотесли, встретившись с ним наедине:

— Что ты думаешь о браке короля и леди Латимер?

Сэр Томас Райотесли, такой же ревностный католик, как и сам Гардинер, жаждущий занять пост канцлера, был рад, что его мнение совпадает с мнением такого влиятельного лица, как Гардинер.

— Муж этой леди, недавно умерший, был добрым католиком, — сказал Райотесли. — Она была послушной женой Латимеру и, без сомнения, будет послушной женой и королю.

Гардинер подошел к собеседнику поближе. Он относился к Райотесли как ко всякому другому — если человек был ему полезен, он ему нравился. Райотесли был нужен Гардинеру и потому нравился ему.

— Если у нас будет добрая католическая королева, — прошептал Гардинер, — то рядом с королем появится человек, который сможет нашептывать ему на ушко мудрые советы.

— А он в этом нуждается, — ответил Райотесли, - со всеми этими Сеймурами, которые окружают его и с помощью маленького Эдуарда прокладывают себе дорогу к власти.

Гардинер кивнул и обнял Райотесли за плечи:

— Одли сегодня неважно выглядит, мне кажется. Они обменялись понимающими кивками и улыбками.

Райотесли знал, что когда Одли станет слишком слаб для поста лорд-канцлера, то не Гардинера будет вина, если сэр Томас Райотесли не получит Большую печать.

Эдвард Сеймур, старший брат Томаса, получивший титул лорда Хертфорда, был одним из главных сторонников Реформации в королевстве, зная о том, что Катарина Парр интересуется новой верой, тоже не возражал против женитьбы короля.

Только один важный джентльмен во всем дворе был против этого брака — сэр Томас Сеймур. Ему казалось, что чем дальше становится от него Катарина, тем сильнее он ее желает.

Он с тоской думал о ее неброской красоте, мягком характере, неиспорченной натуре и — ее обширных владениях.

И когда ветреный март 1543 года сменился спокойным апрелем, сэр Томас Сеймур впал в тоску.

* * *

Маленький принц Эдуард в своих покоях развлекал двух своих сестер.

Ему не было еще и пяти лет, этому бледному, тщедушному мальчику, чье здоровье являлось источником непрестанных тревог для тех, кто отвечал за него. Его доктора и учителя пребывали в постоянном страхе, что он умрет, и гнев короля обрушится на них.

Учителя Эдуарда боялись, что он переутомится от учебы, а еще пуще они опасались, что король не будет доволен его успехами. Те, кто отвечал за физическое развитие, тряслись от страха еще сильнее. Всякий раз, когда мальчик садился на пони или играл в теннис, они просто умирали от беспокойства. Но он должен был научиться хорошо ездить верхом и играть в разные игры, ибо король хотел, чтобы его сын стал таким же здоровяком, каким в детстве был он сам. В пять лет Генрих был здоровым ребенком, «кровь с молоком», как говорили про него. К этому возрасту он перегнал в росте своего брата Артура, да и вообще во всем превосходил его. Он был принцем, который выглядел как настоящий принц, и его сын Эдуард должен стать таким же.