Шестая батарея - [57]

— А вы нет?

— Мы не занимаемся статистикой.

— Тогда хотя бы сориентируйте меня приблизительно.

— Вам лучше все-таки обратиться в отдел кадров. Мои данные могут быть неточными, — выкрутился Орликовский.

Теперь, слушая майора Фульду, он понимал, что легкомысленно отнесся к этим вопросам.

— В отделе кадров я получил следующую справку. — Фульда вынул листок бумаги, исписанный колонками цифр. — Вот, познакомьтесь, товарищи. — Он передал листок сидевшему ближе всех к нему офицеру. — Данные совпадают с отчетами, которые всех нас так беспокоили. Я просмотрел протоколы аттестационных комиссий…

Орликовский снова потерял нить выступления майора. Им всецело овладела одна мысль: «С училищем придется распрощаться. Столько проработал, и такой конец».

— …Несмотря на четкие указания Главного управления, в училище дошли до того, что рабочая и крестьянская молодежь составляет в некоторых батареях меньшинство. Капитан Орликовский объяснил это образовательным цензом, предъявляемым к кандидатам.

Услышав свою фамилию, Орликовский вздрогнул.

— И действительно, в годы санации пролетарскую молодежь не допускали в школы. Но Орликовский неправильно информировал меня. Это подтверждает хотя бы последний набор в училище. Среди кандидатов довольно много рабочей и крестьянской молодежи.

Майор начал листать записную книжку и, найдя нужную страничку, продолжал:

— Просматривая протоколы, я наткнулся еще на один факт, свидетельствующий, что капитан Орликовский не понимает всей важности проблемы. Так вот, оказывается, начальник учебного отдела предлагал капитану Орликовскому принимать в училище рабочую и крестьянскую молодежь, окончившую два класса гимназии, организовав для нее дополнительные занятия по общеобразовательным предметам. Но тот не поддержал его инициативу!

— Боялся, что не потянут… — простонал Орликовский и замолк.

Фульда кивнул.

— Да, товарищи. Эти слова как нельзя лучше характеризуют капитана Орликовского… Он боялся! Боялся всего. Он не верил ни в свои собственные силы, ни в силы молодежи. Боялся любого смелого шага!

Каждое слово Фульды било по Орликовскому. Он сознавал справедливость предъявленных ему обвинений. Сначала он думал, что майор сгущает краски, недоброжелательно относится к нему. Но теперь убедился, что тот очень объективен в изложении фактов.

Майор продолжал:

— Товарищи, я долго не мог соответствующим образом охарактеризовать деятельность отдела политико-воспитательной работы училища. Капитан Орликовский представил мне подготовленные со знанием дела подробные планы занятий, но им, однако, грош цена, поскольку они оторваны от жизни. Ничего боевого и живого в них нет… Не спорю, они могут служить примером добросовестного канцелярского труда, но не имеют ничего общего с революционной политработой.

Орликовский успокоился. В нем произошли какие-то странные перемены, появилось ощущение, будто бы его оперируют и под скальпелем хирурга обнаружилась скрытая до сих пор опухоль. Истина была горькой и неоспоримой. И у Орликовского впервые сформировалось четкое мнение о самом себе: «Завалил работу».

— Неумелая, шаблонная работа по политическому воспитанию на руку нашим врагам, — продолжал майор. — А ведь это работа особой важности, если учесть, что многие строевые офицеры служили в армии еще до войны.

…Майор Мруз не предполагал, что ему придется покинуть свою часть, которая находилась на передовой. Он привык к своей дивизии, и расставание будет нелегким. Перевод в училище сейчас, когда готовится наступление, — особенно некстати. К тому же несколько недель назад Мруз получил известие, что Эльжбета, самый близкий ему человек, погибла в Павяке.

— Еще несколько слов о политработниках… — Голос Фульды снова оживился. — Порой среди них есть люди, настроения которых лучше всего характеризует такой случай. В частной беседе со мной один из заместителей командиров дивизионов по политико-воспитательной работе высказал мнение, что в конечном счете соглашение с Лондоном будет достигнуто. Он пытался убедить меня, что все должно идти своим чередом. Посудите сами, товарищи, может ли человек с такими взглядами воспитывать офицеров народной армии? И поэтому я также вношу предложение немедленно отстранить от должности поручника… — Фульда заглянул в записную книжку, — Лиса.

Майор Мруз, глядя на Орликовского, думал: «Партия доверила ему такую работу, а он… Завтра же приму от него дела. Работа, бесспорно, интересная».

— Итак, капитан Орликовский проявил халатное отношение к своим обязанностям, отсутствие классового инстинкта. Вот два характерных примера. Одним из писарей политотдела капитан взял сына владельца крупнейшего пивоваренного завода в Люблине. Через руки этого человека проходила секретная переписка. А мне капитан Орликовский объяснил дело так: «Я не знал о его происхождении. А почерк у него очень красивый». Другим примером, — продолжает Фульда, — являются представления на очередное звание. Капитан Орликовский одобрил кандидатуру поручника Кшивули, известного на все училище пьяницы, придерживающегося реакционных взглядов. Полковник Ольчик указал ему на его неправильные действия…