Шесть витков следствия - [59]

Наблюдая за парнем, Алексей Павлович не торопясь достал пакет. Вытащил из него веревку, делая вид, что рассматривает ее.

— Узнаешь? — переключив внимание на Пухова, в упор спросил Миронов.

Парень привычно задрал подбородок. Взгляд его был чист и невинен.

— Узнаю, — признал он.

— Откуда она у тебя?

— Федулов принес.

— Зачем?

— Хотел повеситься.

Наступило короткое молчание. Миронов переспросил:

— Повеситься, говоришь?

— Да, — подтвердил Андрей, явно довольный произведенным эффектом. — Его слабаком не назовешь. Он сильный. Он мог.

— Сильный, говоришь, и — повеситься. — Миронов старался поддержать разговор, не дать ему угаснуть. — Нет, Андрей, ты что-то напутал.

— А сильные — они все такие, — убеждал Пухов. — Мне бы, например, такое не сделать. Струсил бы. А он…

— Ну, а причина? Из-за чего? Говорил что-нибудь?

— Жаловался, что жизнь не задалась. Надо, мол, кончать.

— Дальше!

— А что дальше? Потолковали малость.

Майор пододвинул стул к Пухову.

— Вспомни, Андрей, о чем конкретно толковали. Вспомни, это очень важно.

Наступила пауза, достаточная для того, чтобы вспомнить разговор, который представлял какую-то важность для сидевшего напротив человека, чем-то похожего на отца, только без пьяной ухмылки.

— «Повеситься, — спрашиваю, — хочешь? — заговорил Пухов. — А кому, — интересуюсь, — нужна твоя смерть? Кому — отцу? Матери? А может, Маринка от тебя отвернулась?» Это соседская девчонка. Нравилась ему.

— А он? Он что сказал?

— Ничего не сказал. Заплакал, но, чтобы скрыть слезы, отвернулся и стал смотреть в окно.

— Где Федулов сейчас, знаешь?

Парень выдержал паузу до тех пор, пока молчать дальше было просто невозможно.

— Откуда мне знать? Дома, наверное.

— Он же у тебя собирался жить?

— Собирался, да, видно, передумал.

— Ав подвале были?

Пухов смотрел в угол, соображая что-то.

— А что — нельзя? — огрызнулся он. — Зашли и вышли. Чего тут?

— Зашли, говоришь, и вышли? — переспросила Арева.

Андрей, зыркнув на офицера, перевел взгляд на следователя и шмыгнул носом. — Что, ищете? Сбежал Серега?

— Предположим, так, — допытывался Миронов. — Где он?

Пухов вдруг почувствовал неодолимое желание возражать, спорить, врать — все что угодно, но только чтобы поперек.

— На чердаке. Там ему интереснее. Там была его подружка. Вот к ней и помчался. Я их когда-то свел, а теперь они друзья…

…Пухов шел впереди. Следом плелся Сергей.

— Андрей, куда ты меня тащишь? Объясни, я так устал, что ноги не идут, — невнятно бормотал Федулов.

— Куда-куда? Куда надо, туда и идем, а ты не отставай…

Шли мрачными переулками, перепрыгивая через грязные лужи и кучи строительного мусора. В голове у Сергея гудело, во рту пересохло и стало горько, словно все спеклось.

— Водички бы попить…

— Сейчас придем, потерпи немного, уже близко. Там мои друзья собираются, я познакомлю те$я с ними…

Дружки юркнули в подъезд и полезли вверх по узенькой затемненной лестнице. Вдруг Сергея кто-то цепко схватил за руку.

— Куда прешь, белый? — прошипел сиплый голос. Андрей решительно оттолкнул парня, пропуская Федулова вперед. Но сиплый голос не сдавался:

— Это же он. Он смотался тогда. Слегавил, сука!

Из полумрака выступил угрюмый паренек с измазанным грязью лицом.

— Кто? — спросил сиплый голос.

Хрупкий желчный паренек ткнул рукой в сторону Сергея:

— Хмырь этот.

Крепыш подошел к Федулову поближе и стал в упор его рассматривать, прощупывать. Старался, естественно, одновременно произвести впечатление на новичка. А заодно и припугнуть — пусть тот почувствует, с кем имеет дело. Чтобы быть лидером, надо постоянно доказывать другим, что имеешь право на первенство. Доказывать, конечно, приходится не только надутыми щеками, но и кулаками.

— Ты, значит, слегавил? — Крепыш сощурил и без того маленькие глазки. Он тут верховодил.

Пухов стоял чуть в стороне. Не вмешивался в разговор, наблюдал молча. Федулов глянул на него: он не понимал, о чем идет речь, где это он «слегавил». Андрей небрежно обронил:

— Брось, Колпак! Что пристал к парню?

Крепыш искоса оценил поведение остальных, но те, кроме желчного паренька, занимались своим делом.

— Сматывай! — Колпак прицельно сплюнул Пухову под ноги. Тут же полуобернулся и ребром ладони ударил Сергея по лицу.

Федулов согнулся от боли, но не упал, устоял на ногах.

— Ты что, офонарел? — выкрикнул Андрей свое любимое выражение, подкрепив его отборной матерщиной. Он достал из кармана грязный платок, обтер лицо Сергея.

— Сматывай, сволотень! — наступал Колпак. На этот раз он высморкался двумя пальцами. Дернулся и тут же рухнул от Андреева удара по голове.

— Молоток! — подбадривали Пухова пацаны, крича и веселясь.

Федулов весь сжался, совсем протрезвел. В растерянности он не знал, что предпринять. Одно знал: надо уносить ноги, пока жив. Он боялся Колпака, который вызывал у него тягостное отвращение и смутное чувство чего-то дурного. Хотя в короткой потасовке Андрей и взял верх, все равно дело худо.

Сергей отступил назад, был уже у выхода. Выскочил, наткнулся в темноте на какой-то ящик, чуть не упал. Наконец выбрался на лестницу. За спиной слышал шорох, глухие голоса:

— Не уйдешь, хмырь эдакий! Пришить его… Перо ему в бок!..