Шесть витков следствия - [32]

— О чем?

— О чем хочешь. Спроси, любит ли он охоту, сколько зайцев убил…

И Миронов с двумя дружинниками поспешил к Макаровой.

— Добрый вечер, Антонина Сергеевна! Извините, что я опять вас беспокою, пришел не один. Сейчас мы с вами проведем один эксперимент, — подмигнул Миронов хозяйке и попросил погасить светильник. — Посмотрите, нет ли среди людей, которые сейчас там появятся, тех, кого вы раньше видели в квартире Никифоровой.

В глазах старой женщины блеснул огонек:

— Значит, сегодня мы будем ловить преступников?

— Не столько ловить, сколько узнавать.

— Не беспокойтесь, я буду глядеть во все глаза. Мне так хочется вам помочь.

Антонина Сергеевна, ковыляя, с помощью внучки перебралась в кресло. Миронов пододвинул его к двери, выходящей на балкон.

В окнах квартиры Никифоровой вспыхнул свет. Было видно, как в комнату вошли четверо. Двое мужчин и две женщины. Макарова тотчас же указала на сынэ Никифоровой, которого она хорошо знает. Остальных же видела впервые.

— Благодарю вас, Антонина Сергеевна.

Миронов вернулся в квартиру Никифоровой.

— Покажите, где вы взяли деньги и ценности. И осмотрите — все ли вещи на месте.

— Я уже показывал вашим товарищам и еще раз могу это сделать, — сказал Никифоров.

Он указал именно на те места, о которых раньше говорила Светлова. Затем он прошел по квартире, внимательно осмотрел все и заявил, что все на месте, кроме бриллиантовой броши и тогр, что он взял сам.

Раздался телефонный звонок, Миронов снял трубку. Докладывал Сурков.

— Так как там у тебя?

— Все хорошо. Шофер такси опознан. Его фамилия Лебов. Все, что надо, о нем узнали. Характеризуется положительно. Думаю, что с парнем, которого он привозил, в связи не состоит.

— Николай Ильич, везите его сюда.

— Как, сейчас?

— Именно.

— Хорошо, ждите.

Миронов повесил трубку и тут же вышел на площадку. Поднялся на девятый этаж, нажал кнопку звонка 42-й квартиры. И как только дверь отворилась, Миронов сразу же представился.

— Что с мужем? Почему его держите? — с тревогой спрашивала невысокая белокурая женщина. — Я знаю, его мать убита, это знает теперь весь дом. Вы что, его подозреваете?

— Подозреваем, но не больше, чем всех остальных.

— Я наперед вам скажу, что убить человека, тем более свою мать, он не способен. Василий добрый, он усыновил моих детей. А вот свекровь… О покойниках не принято плохо говорить, но одно скажу: вместо того чтобы помочь нам — она рассказывала обо мне людям всякие небылицы.

— Но ведь ваш муж пьет?

— Потому и пьет, что с матерью был не в ладах. Ей за шестьдесят, а она молодилась, замуж хотела…

— Вот видите, вы сами говорите, что он был не в ладах с матерью.

— Из этого ничего не следует. Одно дело обижаться на мать, другое — совершить преступление.

— А где хранятся ценности и деньги?

Женщина испуганно вскинула глаза:

— Какие ценности? Какие деньги?

Миронов спокойно продолжал:

— Те, которые ваш муж принес из квартиры своей матери.

Продолжая испуганно глядеть на Миронова, женщина молча опустилась на диван и горько, навзрыд заплакала…

— Вчера, после того как за ним приходил внештатный участковый, возвращался ли муж домой?

— Да, возвращался. Но был он недолго.

— Чем он занимался?

— Не знаю, не видела. Я смотрела телевизор вместе с детьми. Муж что-то делал в коридоре у туалета. Потом ушел, сказал, что скоро вернется, да так до сих пор и не вернулся.

Раздался звонок в квартиру. На пороге стоял капитан Даниялов:

— Ищу вас, товарищ майор. Там, внизу, художник.

— Пошли, — распорядился Миронов, направляясь к лифту.

У парадной стоял небольшой человек, кругленький, пухленький, с русой, коротко подстриженной бородкой.

— Мы вас, Максим Савельевич, не задержим, — успокоил его Миронов.

Богданову было около шестидесяти пяти лет. Он стоял, скрестив длинные руки на животе, и внимательно глядел серыми, выцветшими глазами на Миронова. Весь такой аккуратный, чистый, выглаженный, он держался предупредительно, но с чувством собственного достоинства.

— Это допрос? — спросил Максим Савельевич, когда Миронов показал ему фотокарточку Никифоровой и попросил рассказать о ней.

— Допрос, как правило, проводится с составлением протокола и в кабинете, — успокоил собеседника Миронов. — Я же прошу вас помочь следствию. При этом вы можете быть уверены в сохранении тайны…

Богданов понимающе кивнул головой. Нет, он не мог быть убийцей, подумал майор. Жестокости и силенок не хватит. И спросил:

— Так где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Никифоровой?

— В Пицунде, года три назад. Я писал этюд, когда Галина Васильевна подошла. Разговорились, (^казалось, что мы земляки, и познакомились. Вместе проводили время, потом, когда вернулись в Ленинград, тоже встречались.

— Как часто вы бывали у нее?

— Не часто, но бывал.

— Не замечали ли вы что-либо необычное в ее поведении? Не делилась ли она с вами какими-нибудь опасениями? Может, в последнее время была расстроена, взвинчена?

— Знаете, вы поставили меня в затруднительное положение, — бесхитростно сказал Богданов. — Мне казалось, что она, как и ее подруга Наталья Борисовна, с которой я познакомился у Галины, всегда пребывала в прекрасном настроении. Не скрою, у нас с нею был разговор о совместной жизни. Она меня устраивала. Думал на старости лет обрести семью. Галина Васильевна, как я понимал, была согласна, но вдруг повернулась ко мне на сто восемьдесят градусов, словом, расстроилась у нас с нею женитьба.