Шесть великих идей - [13]

Во-вторых, они согласны с тем, что кроме знания того, в чем заключается истина, они могут с помощью разума определить, является ли какое-либо высказывание истинным или ложным.

Людей всегда наказывали за лжесвидетельство. Приговор выносился за ложь под присягой, после того как человек клялся говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды. Если мы приняли бы точку зрения скептиков, присяга, которую приносит каждый свидетель, и обвинение в лжесвидетельстве за ее нарушение превратились бы просто в жалкий фарс.

Суд присяжных — один из многих примеров, показывающих преимущество здравого смысла в повседневных делах, связанных с бизнесом, профессиональной деятельностью, воспитанием детей, обещаниями, которые дают кандидаты на выборах, рекламными объявлениями, экономическими транзакциями и многими другими случаями взаимодействия людей.

Теперь рассмотрим невозможность говорить истину, которая является последствием ошибки или заблуждения, а не преднамеренного обмана. Если кто-то не обладает знанием истины, то он не может облечь ее в слова.

Есть очевидная разница между случаем, когда кто-то говорит неправду, и случаем, когда кто-то лжет. Высказывание человека может быть неистинным, но совсем не обязательно считать его лжецом. Он говорит то, что действительно думает, но может ошибаться в силу своего невежества или искреннего заблуждения.

Человек, которого мы попросили показать нужную дорогу к месту нашего назначения, может честно, но ошибочно думать, что указал нам кратчайший путь. Когда он рассказывает, какой дорогой нужно пойти, то его слова окажутся неправдой, но не ложью. Однако если он знает про другой, более удобный путь, но сознательно посылает нас другой дорогой, тогда его высказывание будет не только неправдивым, но и ложным.

ГЛАВА ШЕСТАЯ Умеренный скептицизм и его три формы

В предыдущей главе было упомянуто понятие скептицизма, и речь шла, как вы могли заметить, о крайней форме его проявления. Но скептицизм может принимать более смягченные, или умеренные, формы.

Внимания заслуживают три наиболее распространенные формы умеренного скептицизма, поскольку именно они могут влиять на наше понимание истины. Вряд ли следует применять в своей жизни те две формы, которые построены на ошибочных суждениях, а вот третья форма, представляющая собой вполне разумную разновидность скептицизма, я думаю, принесет вам пользу.

Родоначальником крайнего скептицизма считается философ Античности Пиррон, поэтому в западной философской традиции эту форму скептицизма называют пирронизмом[17]. В Новое время философ Дэвид Юм попытался проследить связь между пирронизмом — крайним скептицизмом[18], вызывающим обычно отторжение у разумного человека, — и смягченной формой, более отвечающей нашему благоразумию:

Великие разрушители пирронизма, или чрезмерного скептицизма, — деятельность, занятия и дела обыденной жизни. Принципы эти могут процветать и господствовать в [философских] школах, где их действительно трудно или даже невозможно опровергнуть. Но едва лишь они выйдут из тени и благодаря присутствию реальных объектов, возбуждающих наши аффекты и чувства, окажутся лицом к лицу с могучими началами нашей природы, они исчезнут как дым, оставив самого убежденного скептика в том же положении, в каком находятся другие смертные.

Приверженец же пирронизма не может надеяться на то, что его философия возымеет постоянное влияние на ум или же что это влияние, если оно будет наблюдаться, станет благодетельным для общества. Напротив, он должен признать, если он вообще согласен признавать что-либо, что весь строй человеческой жизни был бы разрушен, если бы повсюду надолго возобладали его принципы. Всякие разговоры, всякая деятельность немедленно прекратились бы, и люди пребывали бы в полной летаргии, пока не настал бы конец их жалкому существованию вследствие неудовлетворения естественных потребностей[19].

Рекомендованный Юмом смягченный, или умеренный, скептицизм, «который может быть и прочным, и полезным», является, по его мнению, результатом пирронизма, «когда неограниченные сомнения последнего окажутся введенными в определенные рамки благодаря здравому смыслу и размышлению»[20]. Умеренный скептицизм складывается из постоянно ощущаемого легкого привкуса или оттенка сомнения, должного сопутствовать каждому нашему суждению об истине и лжи — или даже большинству наших суждений. Некоторой доле сомнения следовало бы возникать из-за принятия самого факта, что человеческий разум несовершенен и склонен к ошибкам. Подобное решение явно выглядит полезным компромиссом между, с одной стороны, чрезмерным скептицизмом в интерпретации Юма, а с другой — чрезмерным догматизмом, провозглашающим такую степень уверенности и непогрешимости, которая в принципе недостижима.

Прежде чем перейти к обсуждению вопроса, как умеренный скептицизм влияет на наше понимание истины, мне хотелось бы кратко коснуться темы других смягченных форм скептицизма, построенных на ошибочных выводах, которых стоило бы избегать. Как первое, так и второе заблуждение вытекают из неправильного толкования двух довольно расхожих изречений: «Может быть, это верно для вас, но не для меня» и «Возможно, в прошлом это и соответствовало действительности, но точно не сейчас».