Шесть пробуждений - [5]

Иногда получалось не так гладко, но все равно гораздо лучше, чем сейчас.

То, что ее тело по-прежнему плавает среди крови и рвоты, оскорбляло ее до глубины души – она и не подозревала, что способна так реагировать. Когда ждешь, тело теряет всякую ценность, всякую эмоциональную значимость. Важно только будущее тело. Предыдущему нечего было здесь делать, неподвижно смотреть ей в лицо мертвыми глазами. Мария вздрогнула.

– Когда двигатели заработают, станет теплей, – любезно сказал Хиро, неверно поняв причину ее дрожи.

Они дошли до перекрестка и повернули налево.

– Десятилетия, Хиро. Мы провели здесь десятилетия. Что случилось с нашими картами мозга?

– Что последнее ты помнишь? – спросил он.

– Прием с коктейлями на станции «Луна», пока последние пассажиры поступали в крио. Мы поднялись на борт. Нам дали несколько часов на обустройство. Потом у нас был ознакомительный обход корабля, который окончился в секции клонирования; там сняли последние карты мозга.

– Я помню то же самое, – сказал он.

– Страшно? – спросила Мария, останавливаясь и глядя на него.

Она не вглядывалась в него с тех пор, как очнулась в секции клонирования. Она привыкла к тому, что клоны, обладающие многовековым опытом, выглядят так, словно только что окончили университет. Их тела пробуждаются на пике формы, когда им двадцать и их тело – сплошные мышцы. Что клоны станут делать с этими мышцами после пробуждения, было их личным делом.

Акихиро Сато был худым мужчиной японского происхождения из Объединенных Тихоокеанских государств. Короткие черные волосы, высохшие вихрами, тугие мышцы, широкие скулы. Его черные глаза встретили ее взгляд равнодушно. Она не стала к нему присматриваться.

Он потянул за вихор и попытался пригладить его.

– Мне приходилось просыпаться в местах похуже.

– Например? – спросила она, показывая туда, откуда они пришли. – Что может быть хуже этой сцены из фильма ужасов?

Он умоляюще выставил ладони.

– Я не буквально. Просто я и раньше терял ход времени. Иногда приходится учиться адаптироваться. И быстро. Я просыпаюсь. Сразу оцениваю непосредственную угрозу. Пытаюсь вспомнить, где был в последний раз, когда загружал карту мозга.

В этот раз я проснулся среди груды трупов, но не усмотрел никакой угрозы. – Он наклонил голову, глядя с любопытством. – А вам приходилось терять время? Хотя бы неделю? Конечно же, вы умирали между дублированиями.

– Да, – согласилась она. – Но я никогда не просыпалась в опасной обстановке или среди последствий опасности.

– Опасности по-прежнему нет, – сказал он. – О которой мы бы знали.

Она уставилась на него.

– Непосредственной опасности, – поправился он. – Я не собираюсь заколоть вас ножом прямо здесь, в коридоре. Сейчас опасная обстановка складывается из проблем, которые, вероятно, нам по силам решить. Утраченные воспоминания, сломанный компьютер, поиски убийцы. Чуть поработать – и все вернется в нормальную колею.

– Вы чрезвычайно странный оптимист, – сказала Мария. – Но я все равно хотела бы еще поистерить, если вы не возражаете.

– Постарайтесь держать себя в руках. Вы ведь не хотите превратиться в то же, во что превратился Поль, – предположил он и пошел дальше по коридору.

Мария пошла за ним, радуясь, что он не за спиной.

– Я держу себя в руках. Я ведь здесь, правда?

– Вы почувствуете себя лучше, когда примете душ и перекусите, – сказал Хиро. – Не говоря уж об одежде.

Оба были голые и покрыты густой высыхающей амниожидкостью. Никогда еще Марии так не хотелось принять душ.

Хиро оглянулся.

– Я давно научился не печалиться о старых оболочках. Иначе с каждой жизнью будешь становиться все более мрачным. Думаю, в этом проблема Вольфганга. – Он нахмурился. – Вам когда-нибудь приходилось убирать собственное тело?

Мария покачала головой.

– Нет. Меня это сбивало с толку: она смотрела на меня так, будто в чем-то винила. Но все же это лучше, чем не знать, что все-таки произошло.

– Или кто, – согласился Хиро. – У него точно был нож.

– А сам он был охвачен яростью, – сказала Мария. – Вдруг это один из нас?

– Вероятно, именно так, иначе придется волноваться из-за первого контакта. Или второго, если первый прошел так неудачно, – сказал Хиро, потом более серьезно добавил: – Но, по правде говоря, все, что угодно, могло пойти не так. Кто-то мог выйти из крио и сойти с ума. Или сбой компьютера испортил карты мозга. Но, возможно, все объясняется проще – кого-то поймали на том, что он мухлюет в покер. В пылу игры кто-то припрятал туза, доктор перевернула стол…

– Не смешно, – негромко произнесла Мария. – Это не безумие и не спонтанное убийство. Иначе не вышел бы из строя гравитационный двигатель. Мы бы не потеряли десятилетия воспоминаний. РИН мог бы объяснить нам, что происходит. Но кто-то – один из нас – хотел нашей смерти и при этом что-то сделал с резервными копиями личностей.

Почему?

– Вопрос риторический? Или вы правда считаете, что я должен знать? – спросил Хиро.

– Риторический, – буркнула Мария. Она тряхнула головой, чтобы в ней прояснилось. Прядь жестких черных волос упала ей на лицо, и она поморщилась. – Их могло быть двое. Один убил нас, второй повредил карты мозга.