Шесть гиней - [35]

Я стал думать о том, что такое храбрость. Храбрость и есть то, что я видел в этом сильном и решительном человеке, моем друге? Или только случайное стечение обстоятельств? А может быть, минутный порыв, временная победа над страхом делают нас героями?

* * *

Утром я направлялся к израильскому сторожевому посту во главе маленького отряда солдат. Наша задача состояла в том, чтобы на развалинах разбитых блиндажей оборудовать свой сторожевой пункт. На груди моей был новый орден… «За отвагу».

ЮСУФ ИДРИС

В автобусе

Перевод А. Пайковой

На остановке в автобус вошел юноша. Хотя зима еще не кончилась, его легкая рубашка с короткими рукавами была расстегнута у ворота; джемпер, надетый поверх рубашки, оставлял открытыми шею и руки. Небрежно засунув под мышку папку с конспектами, юноша играл длинной цепочкой, то перебирая ее пальцами, то наматывая на руку.

На следующей остановке вошла девушка, тоненькая и стройная, как колос пшеницы, с еще не оформившейся грудью и волосами, собранными на затылке в пучок, похожий на конский хвост. Она держала за руку маленького мальчика, наверно, брата. Быть может, его послали с нею специально, чтобы оградить беззащитную овечку от волчьих стай.

Автобусы — это наша гордость, и мы готовы сохранить их на века, несмотря на то что они всегда набиты. Мы так привыкли к давке, что, кажется, даже не замечаем ее, словно это в порядке вещей. Вот и сейчас автобус был переполнен. Пассажиры, в основном солидные люди в темных костюмах и строгих галстуках, несмотря на тесноту и давку, умудрялись сохранять серьезный и важный вид, даже оказавшись на подножке автобуса и болтаясь во все стороны, как при сильной качке.

Мой сосед справа, толстый господин, отличался от других пассажиров еще большей важностью и солидностью. Он сидел в пальто, хотя утро было таким ярким и светлым, что хотелось раздеться и идти голым под лучами солнца.

Юноша втиснулся в автобус, но никто даже не взглянул на него. Когда же появилась девушка, все эти солидные господа в пиджаках разом, точно по команде, повернулись к ней, но тут же потеряли всякий интерес: она была еще слишком мала, моложе их дочерей — в любовницы такую не возьмешь, с ней даже на улице появиться неприлично.

Только мой сосед недовольно заерзал на своем месте, нахмурил брови и неодобрительно пробормотал:

— И зачем она сюда влезла? Разве можно девчонке ехать в такой толчее? Какая дикость!

Тут в автобусе все задвигалось и зашевелилось, как бывает всякий раз перед остановкой: давка усиливается… в ход идут плечи и локти, слышны извинения. Сидящие усаживаются поудобней, а стоящие торопятся занять места, к которым они давно уже присматривались. В результате всех этих движений и перемещений молодой человек оказался рядом с девушкой, притиснутой к нашему креслу. Они посмотрели друг на друга спокойно и равнодушно, слегка улыбаясь. Впрочем, эта легкая улыбка не сходила с их губ с того самого момента, когда каждый из них появился в автобусе.

Сидеть рядом с моим соседом было очень неудобно: он без конца ерзал и наваливался на меня грузным телом. При этом он все время вполголоса командовал шоферу: «Давай вперед!.. Молодец!.. Теперь возьми правее!.. Экий балда!»

Я не люблю, когда меня называют «господин». Представьте свое имя, связанное с официально холодным «господин», и вы непременно почувствуете себя так, словно в вас что-то застыло или оборвалось, словно вам уже предлагают идти на пенсию. Однако есть люди, которым чопорное обращение «господин такой-то» вполне подходит. Мой сосед в автобусе был именно из таких. Стоило лишь посмотреть на его феску, на сердитое лицо, на его шею и седую щетину, как сразу же чувствовалось, что к нему следует обращаться «господин…». А если назвать его просто по имени, он обидится и рассердится. Да и сам он станет величать вас «господин такой-то», чтобы вы не забыли в разговоре обращаться к нему так же.

По всему было видно, что мой сосед — ревностный блюститель приличий: он ничего не прощал людям. Однако сам он с той минуты, как сел рядом со мной, ни разу не вспомнил о приличиях. Он один занял две трети сиденья и уперся локтем мне в бок, заглядывая поверх моего плеча в газету. Не выдержав, я сложил ее и отдал ему. Он пробежал беглым взглядом по заголовкам и тут же вернул мне. Однако едва я развернул ее снова, как опять почувствовал у своего плеча его физиономию. Потом он принялся разглядывать мое лицо, словно желая убедиться, что я действительно похож на одного из его знакомых. Когда я вынул бумажник, чтобы заплатить за проезд, он стал изучать его содержимое и возмущенно фыркнул, обнаружив, что бумажник пустой. Даже мои ботинки не укрылись от его пристального взгляда. Вероятно, он хотел узнать, новые они или уже побывали в ремонте, а заодно определить и качество носков. Смутившись, я спрятал ноги дальше под сиденье, чтобы успокоить его и себя тоже. Тут ему поневоле пришлось отвернуться от меня, и он уставился на девушку и молодого человека.

Я сидел далеко от окна, и мне ничего не оставалось, как только наблюдать за пассажирами. Однако этого развлечения хватило ненадолго. С первого взгляда можно было понять, что все они — точные копии моего бесценного соседа. Тогда я тоже обратил свой взор к юноше и девушке. Я заметил, как менялось выражение лица юноши, пока он рассматривал свою попутчицу, ее волосы и фигуру. Очевидно, она понравилась ему. Может быть, сначала она привлекла его внимание, как всякая хорошенькая девушка привлекает внимание молодого человека, но потом я увидел, как улыбка на его лице становилась все шире, лицо засветилось, пальцы возбужденно и бессознательно терзали цепочку. Я подумал: «Прекрасно. Он хочет заговорить с ней».