Такими одеждами и украшениями, как у них, Конана было не удивить – он повидал на своем веку немало диких людей, одетых в юбки, плетенные из сухой мягкой травы, и увешанных бусами из рыбьих костей, но лица… Или морды? Нет, все-таки лица, хотя и покрытые шерстью.
Крупные головы с торчащими в стороны большими ушами были велики для их маленьких лиц. Черные блестящие носы и крохотные синевато-коричневые губки совершенно терялись на этих головах с огромными, в пол-лица, глазами. Воспаленные покрасневшие глаза странных существ наполовину прикрывались тяжелыми серыми веками, отчего все они казались очень старыми и усталыми.
Обитатели странного мира, не выказывая никакой враждебности, продолжали пересвистываться, и Конан вдруг с изумлением почувствовал, что смутно понимает, о чем они толкуют. Чем больше он прислушивался к высокому щебету своих спасителей, тем яснее становилась ему их речь.
– Смотрите, он уже может идти! Надо отвести его к Рийпе и поскорее устроить праздник! Наконец-то море сжалилось над лемнирами, детьми Ночи! Наконец-то погаснут эти проклятые солнца! Наконец-то настанет для нас час любви, и родятся новые дети!
– А захочет ли он пойти с нами? Смотрите, какой он огромный, и на поясе у него висит острый кусок металла. Если он разозлится, мы все погибнем! Море еще не выбрасывало такого могучего тирна!
– Он сейчас поймет, что ему будет с нами хорошо, очень хорошо, и каким бы могучим он ни был, он всего лишь тирн, и море его нам подарило! Начинайте петь Песню Гостеприимства!
Конан схватился за меч, готовый отогнать подальше этих лемниров, но они сами попятились, взялись за руки и, стоя на безопасном расстоянии, принялись раскачиваться и протяжно свистеть. Мелодичный свист сложился в чарующую мелодию, напряженные мускулы Конана обмякли. Он, не задумываясь, вложил меч обратно в ножны и сделал шаг к ним навстречу. Они пели, не сводя с него загадочных круглых глаз, а он подходил все ближе и ближе. Наконец, лемниры плотным кольцом обступили Конана и стали слегка поглаживать его тело мягкими ладошками. Эти прикосновения показались ему более приятными, чем ласка женщины, он даже застонал от удовольствия.
Мягкие лапки поглаживали, подталкивали, похлопывая его по спине, груди, рукам, влекли куда-то по вязкому песку, потом по жесткой траве и, наконец, вывели на выложенную плоскими камнями дорогу. Свистящее, убюкивающее пение не прекращалось, покрытые шерстью ладошки без устали ласкали тело варвара, который изнемогал от наслаждения. Он уже давно забыл, зачем волны выбросили его на этот берег, и замедлял шаги лишь затем, чтобы острее ощутить эти сводящие с ума толчки и похлопывания. Его мозг словно угас, хотя он и понимал все, что щебетали лемниры, – ему было уже все равно.
– Обыкновенный тирн, хоть и очень большой. Смотри, как он жмурится от удовольствия! Черный Оффа обнимет его, и Ночь выйдет на свободу! Долгая темная Ночь!
– Смотри, Рийпа выслала нам навстречу детей прошлой Ночи! Как они прекрасны, юные дети мрака!
– Во мне все дрожит от желания поскорее погрузиться в темноту, широко открыть глаза и вновь увидеть настоящие краски Ночи! Этот бесцветный жгучий день невыносим!
– Сейчас, сейчас, сейчас!
Крошечные создания, точная копия больших лемниров, с усилием глядя из-под полуопущенных век, посыпали дорогу перед киммерийцем густо-красными лепестками цветов. Конану казалось, что он шагает по лужицам крови, но это его даже забавляло. Он подставлял плечи, руки, шею мягким лапкам и готов был позволить вести себя куда угодно, хоть к Нергалу в пасть.
Его привели на большую площадку, с одной стороны выходившую к лесу, а с трех других окруженную редкими острыми камнями, торчащими, как зубы исполинского чудовища.
В центре площадки неподвижно сидела, зарыв толстые ноги в песок, огромная черная птица. Вокруг нее был выложен большой круг из нежно-розовых, отливающих перламутром раковин. Лемниры, стараясь держаться подальше от этого круга, повлекли Конана к зеленой стене шелестящего леса.
От высоких деревьев веяло прохладой, из продырявленных стволов сочилась та живительная влага, которая вернула его к жизни, стекая в большие высушенные скорлупы неизвестных плодов. Два дерева росли почти на самой площадке, и с гибких ветвей свешивались витые веревки, искусно сплетенные из множества тонких волокон. На них покачивалось широкое гнездо, украшенное связками бус из осколков раковин, рыбьих позвонков и засушенных ягод. В гнезде восседало существо с ослепительно-белой шерстью и ярко-красными глазами. Видно было, как существо мучительно морщит маленькое личико, с отвращением взглядывая на небеса с тремя пылающими солнцами.
Почтительная толпа лемниров большими жесткими листьями навевала прохладу на свою властительницу и легонько покачивала ее гнездо. Увидев приближающегося Конана, Рийпа, как называли лемниры свою госпожу, радостно приподнялась и протянула ему навстречу руки в извечном женском призыве.
Конан ускорил шаги, стремясь поскорее ощутить прикосновение маленьких, покрытых белой шерстью ладоней. Лемниры усадили его на циновку, лежавшую на земле рядом с гнездом, и Рийпа, закрыв глаза и тихонько посвистывая, запустила тоненькие пальчики в густые волосы киммерийца.
