Шесть братьев (ЛП) - [15]

Джейс осторожно подходит ко мне, изучая мое пустое лицо.

– Что случилось? – тихо спрашивает он.

Я тяжело сглатываю.

– Судя по всему, я напоминаю твоему отцу человека, которого он знал. Кого-то, кого он в прошлом обезглавил.

Глаза Джейса расширились, и он тяжело сглотнул. Я молча проклинаю себя, вспоминая, насколько близки они были с Марианой. Она заменила ему мать, после того, как его собственная была убита.

– Значит, он просто всадил в тебя нож и оставил здесь? – спрашивает Джейс, нисколько не удивленный.

Я киваю, неуместно хихикая.

– Но сперва он связал меня.

В его темных глазах вспыхивает беспокойство.

– Тебе следовало бежать, когда у тебя еще была такая возможность, – говорит он.

Я не отвечаю. Я не сбегу. Не сейчас, когда я вкусила слезы и печаль Дорнана, не после того, как я увидела, как Чад сделал свой последний вздох. Я не уйду, пока не разберусь со всеми.

Я убираю простыню с бедра, чтобы увидеть, что кровотечение замедлилось. Джейс с болезненным восхищением смотрит на мою изуродованную ногу.

– Я найду аптечку, – говорит он, оглядываясь. – Давай вытащим тебя из этой комнаты.

Я смотрю на свою ногу, гадая, смогу ли ходить, и решаю встать и проверить ее.

– Сука, – бормочу себе под нос, нога подгибается подо мной, слезы стекают из уголков моих глаз.

– Давай, – говорит Джейс и одним быстрым движением подхватывает меня на руки, словно собирается перенести через порог.

– Теперь это действительно похоже на красную свадьбу, – неуверенно говорю я, склоняя голову вперед и ударяясь о его грудь.

Джейс только качает головой, и я вижу, как в уголках его рта появляется легкая улыбка.

– Такое ощущение, словно ты читала «Игру Престолов», – говорит он, помогая мне открыть дверь и несет по пустынному коридору.

– Я смотрела сериал, – говорю я, пряча лицо у него на груди. – Это считается? – Он входит в другой дверной проем, примерно через десять дверей от комнаты Дорнана, и кладет меня на кровать. – Это твоя комната? – спрашиваю, оглядываясь.

Я падаю на кровать, у меня кружится голова, я чувствую слабость и чувствую себя пьяной. Мои глаза на мгновение закрываются, и Джейс грубо трясет меня.

– Эй, Саманта? – его тон сейчас на сто процентов серьезен.

Я приоткрываю одно веко, хотя это дается мне с трудом.

– Я устала, – говорю, снова закрывая глаза.

– Я отвезу тебя в больницу, – говорит он, и, услышав это, мои глаза резко открываются, и я сажусь.

– Нет. Никаких больниц. Только аптечка.

Он качает головой.

– Саманта, ты вся залита кровью, и продолжаешь истекать! Бинт не поможет.

Он подходит, чтобы меня поднять, я кладу руку ему на предплечье.

– Никаких больниц, – категорично говорю я. – Нужны всего лишь иголка и нитка. – Я думаю об этом мгновение. – И бутылка Джека.

– Не лучше ли протереть рану спиртом? – с сомнением спрашивает он.

– Я не собираюсь его втирать, я собираюсь его пить, – говорю я сквозь стиснутые зубы.

Он исчезает и возвращается через несколько минут с маленькой пластиковой коробкой, помеченной белым крестом над красным квадратом, с запечатанной бутылкой бурбона, бутылкой колы и небольшим набором для шитья.

Я смотрю на колу, когда он закатывает мое платье по бедру вверх, сдвигая пропитанную кровью наволочку, которую я использовала, чтобы остановить кровотечение. Он открывает аптечку и вытаскивает упаковку стерильных салфеток, разрывая ее зубами. Возможно, это не совсем стерильно, но я не жалуюсь.

– Кто такая Мариана? – морщусь я, моя голова набита ватой, а в ноге острая, пульсирующая боль, которая не притупляется.

– Полагаю, она была моей мачехой. Она никогда не выходила замуж за моего отца, но была с ним долгое время.

– Иисус! – Клянусь, он протирает мою ногу спиртом.

Я беру бутылку бурбона, которую он бросил на кровать рядом со мной, откручиваю крышку и делаю большой глоток, который одновременно обжигает мое горло и успокаивает мои потрепанные нервы.

– Извини, – бормочет Джейс, заканчивая обрабатывать рану. Он отступает и осматривает ее. – Она действительно нуждается в швах. – Он мягко ощупывает ее. – Насколько глубоко он вогнал нож?

Я хочу засмеяться, но не решаюсь.

– До упора, – говорю я, проглатывая желчь и наполняя рот еще большим количеством бурбона.

– Нам нужен врач, – говорит он. Я стиснула зубы и протянула ему бурбон, схватила набор для шитья с кровати рядом со мной и расстегнула молнию. Достала небольшую иглу и моток черных ниток, пытаясь трясущимися руками попасть концом в ушко иглы. – Вот, позволь мне сделать это, – говорит он. Джейс забирает у меня иголку с ниткой и достает из заднего кармана зажигалку. Я ложусь на кровать, пока он занимается иглой и ниткой. – Ты готова? – спрашивает меня.

Я принимаю сидячее положение, комната кружится.

– Не совсем.

– На счет три, – говорит он, одной рукой сдавливая мою разорванную кожу, а другой удерживая иглу. – Один, два...

На два он вдавливает иглу в мою плоть. Боль рикошетом проходит по всему моему телу, каждый нерв вспыхивает от шипящей, жгучей боли.

– Разве было уже три? – бормочу я сквозь стиснутые зубы.

Он не отвечает, просто ругается и протягивает мне иглу.

– Нить продолжает рваться, – говорит он.

Я закатываю глаза.