Шершавые вирши - [2]

Драчливы и злы, как голуби,

Которым кидают зерна,

Готовы мы кулаками голыми

Друг другу по скулам дернуть.

Но стоит исполниться воздушному

Замку житейского уюта —

Мы станем несносно добродушными,

Забыв и Каина и Иуду.

И будут довольны на небе,

Внимая мирным аккордам,

И только одержимый манией

Сплюнет и вспомнит чорта.

1933 Pärnu

«Настали годы новой эры…»

Настали годы новой эры

С девизом яростным: банзай!

Становятся тупыми нервы,

Осоловелыми глаза.

Пускай постится хилый Ганди

Пора пришла мечей иных.

Уже солдатскими шагами

Затоптан пепел мирных книг.

Печальный духоборец Будда

Являться в плоти перестал

И больше никогда не будет

Пришествий кроткого Христа.

1933 Pärnu

"Я совсем усталый странник…"

Я совсем усталый странник

По тропинкам пыльным слова,

Сплю без ярлыков охранных

На базарах света злого.

Знаю я, что все лишь случай

И что нет чудес без боли,

Никогда не станет лучше,

Никогда не будет воли.

Но среди гнилых предместий,

Где унылы песен звуки,

Сказку о вселенской мести

Я начну творить со скуки.

1933 Pärnu

"Я с Христом здороваюсь издали…"

худ. Карлу Буриану. Вена

Я с Христом здороваюсь издали

И в ссоре с Его Отцом,

А молюсь китайскому идолу

С неистово злым лицом.

Он глазеньем своим пронзительным

Сжигает мозги людей

И чуют угрюмые зрители,

Что нет ничего нигде.

Не уйти из святой покойницкой.

Я знаю: нет новых вех,

А за мной в темноту погонится

Его неприятный смех.

1933 Pärnu

"Я не прочь признать грехопаденье…"

Я не прочь признать грехопаденье,

Как завязку главного узла.

Продал дьявол Евочке без денег

Божье дерево добра и зла.

Все свершилось в час злосчастный разом: —

Мир стал жертвой рока и сивилл,

А неукротимый робот — разум

Человечью прыть закабалил.

И с тех пор Земле, всеобщей маме,

С рельс казенных больше не сойти,

И нельзя ни словом, ни томами

Оправдать нелепого пути.

1933 Pärnu

"Неизвестно — кому молиться…"

Неизвестно — кому молиться

И какие мямлить слова:

Потускнели сонные лица

Невеселого божества.

Все туманней новые весны

И отчетливей скучный путь.

Примирись лучше с жизнью постной

И о счастьи совсем забудь.

Ничего нет — один обычай

Или похоть: существовать.

Не побрезгав мелкой добычей,

Сядет смерть на мою кровать.

1934 Pärnu

"Надо уметь кидаться…"

Борису Нарциссову

Надо уметь кидаться

В пропасть, раскрыв глаза,

А не как принц Датский,

Хватаясь за волоса.

Надо забыть о смерти,

Одетой в желтый скелет,

И скукой из толстой Берты

Выпалить на тот свет.

Надо прославить гимном

Времени едкий яд

И не считать дивным,

Что Божьи трупы горят.

1934 Pärnu

"Около — ни души…"

Около — ни души.

Тьма кругом холодна.

Шепчет чорт: согреши,

Выкинься из окна.

Горечь дум и обид

Рад я перемолоть,

Только кто воскресит

Жадную мою плоть?

Дайте изведать всласть

Раньше мир и себя.

В бездну хочу упасть,

Жизнь до слез полюбя.

1935 Pärnu

"Нам не считать рублей…"

Нам не считать рублей,

Нас не волнуют внуки.

И это — только клей

На паутине скуки.

Знаем, создатель скуп

В ласках для скандалистов.

Сварим себе суп

И без лавровых листьев.

Будет дни, как семечки грызть,

Свету в ладошки хлопать

И выкурим свою жисть

В небес голубую копоть.

1935 Pärnu

HIGH LIFE

Борису Правдину

Принц Уэльский, принц Уэльский…

Свят господской скуки лоск,

Скепсис англо-саксо-кельтский,

Скорбь без искренности слез.

В льстивом вальсе стиль улыбок:

Знай, по лисьему виляй!

А шартрез зеленый выпукл

В трезвом блеске хрусталя.

Маска сладкого бесстрастья —

Ласковый к безволью плюс,

И закат усталой касты

Вкусно преподносит Пруст.

1935 Tallinn

VA BANQUE

Постыло торчать пешкой

Невыдвинутою в бой —

Как тебя там, не мешкай,

Не хнычь над моей судьбой!

Скорей посылай  в атаку

На вражеского ферзя —

Прислушиваться к тик-таку

Часов больше нельзя.

Гроссмейстер, ты слишком скучен

Медлительностью игры —

Рискуй! А не то научим

Тебя транжирить миры.

1935 Tallinn

"Замела нас крысой жалость…"

Заела нас крысой жалость

Мука о легионах —

Так еще не дрожалось

Даже сердцам влюбленных.

Пускай над нами гогочут

Праведных злые толпы —

Каждый из них захочет

Добиться однажды толку.

Поймут и пойдут за нами,

Глупыми и смешными,

И наше рваное знамя

Станет для них святыней.

1935 Tallinn

HEITI TALVIK

Из цикла "Dies irae" (1934)

9.

Дать ли сигнал: мы тонем!

Иль спину согнуть холуем?

Нет! За борт всех тех, кто стонет,

И вновь овладеть рулем!

Пусть призрев катастрофы.

Влагу пьяную пьет наш челн —

Долг наш втиснуть в изящные строфы

И стихийную ярость волн.

(перевод с эстонского.)

1935 Tallinn

HEITI TALVIK

Из цикла "Сумерки Богов" (1934)

4

Вера во вселенскую суть —

Мягкое ложе сонливым.

А нам не дают уснуть

Острой тревоги приливы.

Пусть порыв наших воль

Ищет в вере путей к нирване,

Жизни соль —

В дерзаньи.

Пляска идей да слов —

Только мираж линючий.

Знанье, твердыню трусов,

Бомбардирует случай.

Мы не знаем,

Что зреет в нас на галерке

За фонарным светом сознанья…

Будем зорки!

(перевод с эстонского.)

1935 Tallinn

BETTI ALVER

Зубы

Мои зубы всё считают

Миндалем и райской манной —

Много жаждав и изведав,

Станет мысль в итоге пряной.

Высоко в кривой мансарде

Я о меде, злате Eesti

Напишу однажды эпос,

Пост блюдя по долгу чести.

В платье бархатном, парадном,

Щеки пудрою скрывая,

Вниз гляжу, как ястреб, зорко,

Кофей хлебом заедая.

И жую я спешно, плачу,

Слыша голос новой эры —

Зубы, ведомо, фальшивы,

Ну, а слезы стоят веры.

(перевод с эстонского.)