Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона - [21]

— Простите, лорд Пертви, — сказал мужчина. Его лицо с ястребиными чертами надвинулось на меня. — Я боялся, что в вашем стакане может находиться смертельный яд, возможно, древесный спирт. Один глоток сделал бы вас слепым или мертвым. Может быть, нам все же удастся определить содержимое по осколкам стакана, но гораздо важнее было спасти вашу жизнь.

— Кто вы, черт возьми? — выдохнул я.

— Меня зовут Шерлок Холмс, — ответил он. — Вы уже знакомы с моим другом Ватсоном, и я хочу извиниться за то, что не сразу уловил серьезность вашей проблемы. Ваша шляпа и детальный отчет, который вы дали доктору Ватсону, в итоге прояснили ситуацию.

— Моя шляпа? Вы это серьезно, сэр?

На его лице появилась хищная ухмылка.

— О нет, я не проследил историю всей вашей жизни! Мне известно только то, что вы в настоящее время проживаете в Кенсингтоне, недавно овдовели и скрываете свой королевский титул.

— Как вам удалось все это узнать? — спросил я.

— Это было элементарно, доктор. Сверху на шляпе был приличный слой штукатурки, а Кенсингтон — единственный район Лондона, где сейчас проводятся масштабные реконструкции. Тот факт, что вы не чистили свою шляпу уже несколько месяцев, говорит о неожиданной утрате заботливой женщины. И на случай, если вы не знали, — «Смит и Робинсон» всегда вышивает имя владельца под кожаной каймой шляпы. В вашем случае — «Его величество В. Д. Пертви».

— Я предпочитаю не использовать свой титул, — сказал я. — Мне кажется, это только отпугивает людей. Никому в клубе я не называл его.

— И тем не менее, — серьезно продолжил Холмс, — в ваших записях, где упоминается первая мертвая канарейка, вы указали, что миссис Моултон назвала вас «лорд Пертви», когда разбудила вас и сообщила о наличии картонной коробки. Откуда уборщице знать ваш титул, если вы от всех его скрываете?

— Действительно, — озадаченно произнес я. — Как же она узнала?

— Я отвечу вам, — сказал Холмс, снимая с себя теплое пальто и бросая его на спинку стула. — Это потому, что миссис Моултон узнала вашу фамилию! Это и вызвало у нее такие чувства, что она едва не убила вас.

— Но почему? — выдохнул я. — Что она имеет против меня?

— Мы могли лишь предполагать, пока не навестили ее сегодня. Как только мы увидели на двери написанную от руки табличку, мы поняли, что это и есть ваш шутник со смертью. На табличке значилось: «Тренированные канарейки».

— Тренированные? Они умеют что-то делать?

— Хм, петь, конечно. Нам стал понятен ее метод, когда миссис Моултон открыла дверь. Комната была заставлена дюжинами клеток, в которых было по меньшей мере около сотни желтых птиц, учивших друг друга петь свои, на мой взгляд, какофонические песни. Было очевидно, что миссис Моултон больше всего на свете обожала, даже боготворила этих маленьких чертят. Естественно, некоторые из этих крохотных созданий периодически умирали, и она хранила их тельца в качестве оружия мщения единственному оставшемуся в живых члену вашей семьи.

— Но что плохого сделали ей Пертви?

— Плохо сделали канарейкам, — сказал Шерлок Холмс. — Сотни птиц ваши предки отправляли в свои шахты, чтобы узнать, какова влажность угля, как это тогда называли. Но сейчас мы понимаем, что речь шла о наличии газа метана.

— О боже! — воскликнул я. — Но я никогда не слышал о подобных вещах. Я вообще ни разу в жизни не был в шахте!

— Птицам никто не хотел причинить вреда, вы же понимаете. Как правило, если они прекращали петь, это было знаком для шахтеров. Если птицы теряли сознание, те старались привести их в чувство… Тем не менее, я полагаю, если этот неуловимый, невидимый и смертельный газ все же присутствовал, то часть птиц все-таки умирала… Вот почему миссис Моултон жаждала мести! И когда она намекнула нам, что больше уже не будет мертвых канареек в клубе, я поспешил сюда, чтобы расстроить ее финальный замысел…

Я с безмолвным благоговением уставился на него. Через несколько секунд в комнату ворвался и сам доктор Ватсон, сообщив, что миссис Моултон в полиции полностью признала свою вину, а еще выяснилось, что ее девичья фамилия была Уилсон. Он настаивал на проверке моего пульса и сердцебиения, желая узнать, все ли со мной в порядке. Прежде чем я успел произнести слова благодарности, его друг Холмс уже накинул на плечи свое пальто и вышел из клуба. Ватсон быстро убрал свой стетоскоп и поспешил за ним. Я не винил его. Я понял, что Шерлок Холмс был человеком, за которым я бы тоже пошел куда угодно.

Вызывающая отвращение история о красных пиявках «Морган Лливелин» (приписывается Эрнесту Хемингуэю)

Следующий рассказ вряд ли можно назвать загадочным. Мистер Р. заплатил за него наличными, поэтому мы не можем с уверенностью назвать его автора, хотя в бухгалтерских записях получателем записан Э. М. X. Дожившая до наших дней внучка мистера Р. предполагает, что это лауреат Нобелевской премии Эрнест (Миллер) Хемингуэй (1899–1961), автор таких поистине героических работ, как «Прощай, оружие!», «Убийцы», «Старик и море», а также «И восходит солнце (Фиеста)». Но эта гипотеза основывается частично на «отголоске Хемингуэя» в этом рассказе, а частично — на ее детском воспоминании о бородатом мужчине, которого дедушка, представляя, назвал «папа», чем ужасно ее смутил. Вторая загадка касается канонической ссылки на «вызывающую отвращение историю о красных пиявках и ужасной смерти банкира Кросби». В следующем рассказе нет никакого упоминания о Кросби. Я еще раз изучил записи Ватсона, чтобы убедиться, не пропущено ли его имя, ведь банкир мог быть безымянной жертвой этой истории, или, наоборот, смерть Кросби была отдельным приключением, которое Ватсон ошибочно присовокупил к своим красным пиявкам.