Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона - [12]

Наверное, Холмс почувствовал мое необычное уныние. Он, преисполненный энергии, уже успел обойти комнату, наклониться и осмотреть книги, бумаги, нечеткие отпечатки обуви, золу в камине и само тело — в частности, пальцы умершего странного зеленоватого оттенка; он обнюхал горшки и банки и исследовал смесь из непонятных веществ. А теперь выпрямился и, устремив на меня взгляд острее, чем кочерга, вонзенная в тело жертвы, сказал:

— Он был подделывателем, Ватсон, и прекрасным. Вне всяких сомнений, когда-то это приносило ему значительный доход. Его одежда, хоть износилась и сильно пообтрепалась с годами, когда-то была высокого качества. Что-то привело его к стесненному положению, так что он едва сводил концы с концами, и он вынужден был подделывать банковские чеки и контракты, ведь его обычный труд мог принести ему лишь жалкие гроши. Посмотрите сюда, видите — он порвал несколько своих подделок; возможно, часть их он сжег. Но взгляните-ка на это!

Он протянул мне книгу в потрескавшейся кожаной обложке. Я открыл ее и ахнул: в ней были страницы из ценнейшего древнего пергамента и надписи на латыни. Буквицы были украшены миниатюрными замысловатыми изображениями зверей, пейзажами, фигурами людей, некоторые рисунки были с золотым тиснением; края обвивали листы плюща, цветы, чередующиеся с очертаниями животных, лентами и переливающейся тесьмой. Это было произведение искусства.

— Часослов, — объяснил мне Холмс, — приблизительно тринадцатый век, полагаю.

— Должно быть, очень ценный! А другие — такие же солидные и древние? Возможно, он хотел продать их…

Я сделал паузу — блеск в глазах Холмса говорил, что он уже давно связал все воедино, тогда как у меня в голове эта связь лишь смутно зарождалась.

— Это подделки, Ватсон, но более гениальные, чем эти порванные контракты. Видите ручки на столе и содержимое банок? Перемолотые пигменты из малахита, меди, корня марены и тому подобного. Деревянные шарики, лежащие вместе с гвоздями в банке из-под варенья на подоконнике, — это чернильный орешек, он станет чернилами через несколько дней — этот малый был явным приверженцем аутентичности.

— Так вот что это такое! Господи, а я уж было подумал, что это касситерит! — воскликнул инспектор, но сразу же затих под недовольным взглядом Холмса, который продолжил:

— Пигменты были смешаны с яичным белком, и, вероятно, они окажутся в составе того белка, что на ковре. Каменная плита и агатовый пестик служили для измельчения. В любом случае, многие рукописные книги были сожжены в огне; такой вид золы и сажа на одежде жертвы могли получиться только из кожи, пергамента и красящего пигмента льняной и шерстяной ткани. — Он наклонился и извлек из кучи золы кусочек ткани. Рассмотрев его поближе, я понял, что это обрывок бирки с одежды.

— Она от пальто убитого? — спросил я.

Он покачал головой.

— Нет, но и то и другое — ирландского производства, лучший твид изготавливается именно там. Я все больше склоняюсь к мысли, — продолжил он с нотками разочарования в голосе, — что поспешил сегодня выпроводить нашу первую гостью, явившуюся утром. Мне нужно было довериться своей интуиции — женщина связана со всем этим.

— Не убийца, естественно, но — ее муж? — Я с трудом сдержался, чтобы не произнести имя этого человека, чувствуя, что должен дослушать Холмса до конца, прежде чем начать говорить самому.

— Мы нашли того, кто давал объявления, Ватсон, опубликованные в «Телеграф» с просьбой найти повешенного. Но я не первый, кто выяснил это. Кто-то еще, очевидно, тот, кому предназначались эти объявления, нашел его вчера — и вот результат.

— А что насчет инициалов на стенке камина? — задал вопрос инспектор Барни.

Холмс, даже не взглянув на них, ответил:

— Сделаны недавно, бесспорно, тем маленьким ножом, что на камине. Видите светлое дерево на фоне потемневшего от старости или дыма? В. Е. Л. — это кто-то из этих двух.

— Так кто же они тогда? — воскликнул инспектор, не в силах больше сдерживаться. — Давайте уже поскорей арестуем преступника и поставим точку во всем этом деле!

Холмс покачал головой, сдвинув свои густые брови.

— Кое-что не сходится. Я свяжусь с вами завтра, сэр, и сообщу результаты дальнейшего расследования. До тех пор вам придется довольствоваться только этим: здесь вряд ли произошло убийство. Можете рассказать своему юному охотнику за сенсациями столько, сколько вам будет угодно; возможно, тогда он оставит вас в покое. А сейчас вы должны простить меня, мне нужно нанести несколько визитов и отправить телеграмму, пока еще не слишком поздно.

— Все, как я и предполагал, — сказал Холмс, расплатившись с мальчиком, принесшим ответную телеграмму, и бегло прочитав ее. — Это из канцелярии коронера города Голуэя. Наша жертва, мистер Виктор Линч, умер давно — десять лет назад, в Голуэе, где семейство Линчей было известно на протяжении нескольких столетий.

— Значит, это наверняка неправильная фамилия, — сказал я. Я как раз изучал одну из книг, которую мы взяли с разрешения инспектора на месте преступления. Посвящение гласило: «Моей доброй Энни с любовью, Виктор Линч». Я раздумывал, был ли когда-нибудь вручен этот подарок, и если да, то это означало, что его вернули. И была ли эта Энни, хоть сначала это казалось абсолютно случайным, той самой нашей гостьей — миссис Энн Гибни? — Инициалы на камине соответствуют подписи на этой книге, но этот человек сделал так много подделок для себя…