Шерлок Холмс на сцене - [68]
УОТСОН: Холмс, вы великолепны!
(Входит БИЛЛИ).
ХОЛМС: Ну довольно, довольно! (Обращаясь к БИЛЛИ). Кто-то еще ждет?
БИЛЛИ: Леди, сэр — только что пришла. Мисс Энид Стонор из Сток-Морана.
УОТСОН: Ах! Вот и героиня нашего дела. (Встает.).
ХОЛМС: Я позвоню, Билли.
(БИЛЛИ выходит).
Что ж, Уотсон! Стонор! Стонор! Эта фамилия у меня с чем-то связывается…
УОТСОН: В свое время я рассказывал вам об этом случае. Внезапная таинственная смерть девушки в старом имении Сток-Моран приблизительно два года назад.
ХОЛМС: Дорогой друг! Теперь я воспоминаю. Дознание никак нельзя было назвать таковым, и к тому же глупейшие свидетели совсем запутали присяжных.
УОТСОН: Я был одним из этих свидетелей.
ХОЛМС: Конечно, конечно. Я просмотрел показания. Благодаря им передо мной предстала незаурядная и весьма интересная личность. У меня сохранились кое-какие выписки. (Достает с полки альбом). Так, посмотрим… Рантер… Рома… Райлотт! Он-то нам и нужен. Пятьдесят пять лет, в Индии убил своего хитмутгара[42], побывал в сумасшедшем доме, женился на деньгах… жена умерла… отличился на службе. Итак, Уотсон, чем занимался с тех пор наш выдающийся военный врач? (Бросает альбом на кушетку).
УОТСОН: Боюсь, сатанинскими кознями.
ХОЛМС: Я хорошо помню тот случай.
УОТСОН: Тогда вы должны помнить, что смерть молодой леди последовала вскоре после ее помолвки?
ХОЛМС: Безусловно.
УОТСОН: Примерно месяц назад мисс Энид Стонор, в свою очередь, обручилась с соседом, лейтенантом Кертисом.
ХОЛМС: Ах!
УОТСОН: К несчастью, молодой человек уезжает сегодня на Средиземное море. Таким образом, она остается в Сток-Моран одна.
ХОЛМС: Понимаю.
УОТСОН: И некоторые обстоятельства встревожили ее.
ХОЛМС: Я заключаю, что любезный отчим имеет все шансы потерять деньги в случае брака.
УОТСОН: Это так. Конечно, если предположить, что Райлотт убил старшую из девушек, на первый взгляд кажется маловероятным, что он попытается проделать это снова: две внезапные смерти в доме наверняка возбудят подозрения коронера…
ХОЛМС: Нет, нет, Уотсон! Вы совершаете ошибку, приписывая собственные резонные мысли такому ненормальному существу, как Райлотт. Прирожденный преступник очень часто — чудовищный индивидуалист с изначально смятенным рассудком. Он во что бы то ни стало должен, обязан заполучить предмет своих желаний. Он размышляет о чем-то — и считает это непогрешимой истиной. Он что-то совершает — и считает, что уйдет безнаказанным. Нельзя априорно сказать, как он поведет себя в том или ином случае. Лучше всего, вероятно, пригласить юную леди. (Нажимает кнопку звонка). Дорогой друг, вы попадете в беду, если начнете защищать всех обездоленных девиц. Так не годится, Уотсон, в самом деле не годится.
(Входит ЭНИД. УОТСОН встает и приветствует ее).
УОТСОН: Здравствуйте, мисс Энид. Это — мой друг, мистер Холмс, о котором я вам рассказывал.
(ХОЛМС обменивается рукопожатием с ЭНИД).
ХОЛМС: Как поживаете, мисс Стонор? О Боже! Должно быть, вы порядком замерзли, трясясь в двуколке в такую погоду.
ЭНИД: В двуколке, мистер Холмс?
ХОЛМС: На вашем левом рукаве нетрудно заметить характерные брызги грязи. Глинистая почва и белая лошадь, как я понимаю. Но что это? Вы дрожите. Садитесь, прошу вас.
ЭНИД (осматривается и садится на кушетку): Скажите, мистер Холмс, не приходил ли к вам мой отчим?
ХОЛМС: Нет.
ЭНИД: Он заметил меня на улице. Мы проехали мимо; он увидел меня, наши глаза встретились, и он махнул мне рукой, требуя остановиться.
ХОЛМС: Что привело вашего отчима в Лондон?
ЭНИД: Он приехал по делу.
ХОЛМС: Любопытно узнать, по какому делу.
ЭНИД: Он собирался нанять нового дворецкого. Роджерс, наш старый дворецкий, покидает нас, и новый должен прибыть немедленно. Но я сомневаюсь, что к нам кто-либо согласится приехать.
ХОЛМС: Да, он может столкнуться с некоторыми трудностями. Он обратится к агенту, надо полагать.
ЭНИД: В два часа он должен быть у Паттерсона и Грина на Кавендиш-стрит.
ХОЛМС: Понятно. Но ведь он оказался довольно далеко оттуда, разве нет? И здесь мы снова возвращаемся к тому моменту, когда он увидел вас на улице…
ЭНИД: Да, это было на Пэлл-Мэлл. Мне кажется, он следил за мной.
ХОЛМС: Имелись ли у него основания думать, что вы приедете сюда?
ЭНИД: Нет. Он мог считать, что я поехала к доктору Уотсону. Он знает, что доктор Уотсон — мой единственный друг в Лондоне.
ХОЛМС: Как отнесся доктор Райлотт к вашей помолвке?
ЭНИД: Он стал гораздо добрее ко мне; он знает, что меня некому защитить. И все же бывают минуты… (Закрывает лицо рукой).
ХОЛМС: Пресвятые небеса!
ЭНИД: Он не сознает свою силу. В ярости он становится похож на свирепого дикого зверя. Только на прошлой неделе он избил кузнеца.
ХОЛМС: Он может бить кузнеца, но не моих клиентов. Это не должно произойти снова. Ваш жених знает об этом?
ЭНИД: Я не посмела сказать ему. Он совершил бы что-то кошмарное. Кроме того, как я уже говорила, в целом отчим стал добрее ко мне. Но иногда, когда я внезапно бросаю на него взгляд, я вижу в глазах отчима такое выражение, что кровь застывает у меня в жилах. Его доброжелательность исходит из головы, не из сердца. Я чувствую, что он ждет… ждет…
ХОЛМС: Ждет чего?
