Шерлок Холмс, которого придумал Конан Дойл - [11]

Если уж следовать театральной терминологии, то стоит задуматься, какой системе следует Холмс - "представления" или "переживания"? Думается, ни той, ни другой. Он своего рода "абсолютный актер". Его переходы из состояния в состояние очень быстры, но при этом его нельзя обвинить в безэмоциональности. Да и в других случаях, когда он не перевоплощается, а просто "идет по следу", мы видим человека глубоко чувствующего и неспособного больше прятаться под личиной напускной холодности и высокомерия.

Он обладает огромным сдержанным темпераментом, так помогающим актерской выразительности, и многими чертами характера, присущими актерам. Сюда относится даже некоторая сухость манер, аккуратность в одежде и "кошачья чистоплотность" вне сцены, но прежде всего, конечно, любовь к эффектам. Холмс зря порицал за это Дюпена. Он сам точно такой же, только в большей степени. И каждый такой эффект должен быть оценен. Когда Холмс распутал дело с шестью украденными бюстами Наполеона, доктор Уотсон и инспектор Лестрейд "начали аплодировать, как аплодируют в театре удачной развязке драмы. Бледные щеки Холмса порозовели, и он поклонился нам, как кланяется драматург, вызванный на сцену рукоплесканиями зрителей. В такие минуты Холмс переставал быть только машиной для решения логических задач, он проявлял чисто человеческое чувство - любовь к аплодисментам и похвалам".

Разумеется, любовь к аплодисментам и похвалам - общее свойство актеров. Не обязательно великих. Но есть у Шерлока Холмса качества, делающие его человеком, больше других заслуживающим аплодисментов и похвал. Прежде всего это его способность мгновенно преображаться и мгновенно выходить из роли.

В своем знаменитом трактате "Парадокс об актере" (1773) Дени Дидро (1713 - 1784) рассказывает, как великий английский актер Дэвид Гаррик (1717 - 1779) демонстрировал на обеде в английском посольстве в Париже свое искусство. "Между створками дверей появляется голова Гаррика, и в течение четырех-пяти секунд лицо его последовательно переходит от безумной радости к радости тихой, от радости к спокойствию, от спокойствия к удивлению, от удивления к изумлению, от изумления к печали, от печали к унынию, от уныния к испугу, от испуга к ужасу, от ужаса к отчаянию, и от этой последней ступени возвращается к исходной точке". "Если вы попросите этого знаменитого актера... - продолжает он, - если вы попросите его, говорю я, сыграть сцену из "Маленького пирожника", он сыграет ее; если следом за ней вы попросите сцену из "Гамлета", он сыграет и ее, равно готовый плакать из-за того, что уронил пирожки, и следить в воздухе начертанный кинжалом путь".

В этой способности Гаррика мгновенно входить в образ и столь же быстро выходить из роли Дидро видит главное доказательство величия этого актера. То же самое можно сказать про Шерлока Холмса. Вот доктор Уотсон, миновав изможденного старика в курильне опиума, слышит свое имя, оборачивается и видит перед собой своего друга. Но еще одно короткое мгновение, и перед ним снова все тот же изможденный старик. Для того чтобы стать щеголеватым мастеровым с развязными манерами ему достаточно ненадолго зайти к себе в спальню. И так всякий раз. Шерлок Холмс не уступает в этом отношении Дэвиду Гаррику - гордости английского театра всех времен.

Очень ли похож этот раскрывающийся нам все с новых и новых сторон человек на "педанта" из "Этюда в багровых тонах"? Да и на того Шерлока Холмса, с которым мы познакомились в рассказах, близко следующих за "Этюдом"? Ведь даже от наркомании ему удается постепенно избавиться. Сначала речь идет уже не о двух наркотиках, как прежде, а об одном кокаине, а потом доктор Уотсон сообщает нам нечто совсем утешительное: "Много лет я боролся с его пристрастием к наркотикам, которое одно время чуть не погубило его удивительный талант. И теперь, даже в состоянии безделья, он не испытывал влечения к этому искусственному возбудителю" ("Пропавший регбист"). Конечно, Уотсон - он, как-никак врач - понимает, что полного излечения от наркомании ждать трудно, и пугается за своего друга всякий раз, когда видит беспокойный взгляд его глаз, но, к счастью, его опасения оказываются напрасными. Шерлок Холмс - человек артистического темперамента, и в этом скрывается определенная опасность, но он еще обладает сильной волей...

Но вот что удивительно: Шерлок Холмс, каким он явился нам в первой повести, и герой последующих повестей и рассказов не распадаются на два образа. Мы узнаем больше и больше все о том же Шерлоке Холмсе. Конечно, для этого ему приходится быстро повзрослеть. В "Этюде" он представлен молодым человеком, в последующих повестях и рассказах ему, судя по всему, под сорок. Поскольку Уотсон довольно скоро женился и зажил своим домом, они прожили вместе совсем недолго. А между тем, за этот короткий срок Шерлок Холмс не просто успел каким-то фантастическим образом проскочить добрых полтора десятилетия своей жизни, но и заметно изменить свой образ жизни. Миссис Хадсон (ее имя так и остается нам неизвестным) из квартирной хозяйки превращается в заботливую и преданную домоправительницу (дом как-никак принадлежит ей, а она готова терпеть и пальбу в собственной гостиной, и клубы дыма от трубки своего постояльца, уверенного, что неумеренное курение помогает ходу его мысли, и всех его бесчисленных посетителей), у бедняка Холмса появляются богатая библиотека, мальчик-слуга, хорошо разработанная картотека преступлений.