Шерлок Холмс и дело о папирусе - [46]

— При всём уважении, сэр, безумие — понятие субъективное. Какое право имеем мы, простые смертные, судить о том, кто безумен, а кто — нет? Тысячелетия спустя то, что сейчас считается здравым, будет полагаться безумным, и наоборот. Таким образом, само понятие «безумие» лишено всякого смысла. Подлинное безумие присуще лишь гениям. И сейчас я иду той тропой, что является уделом одних лишь гениев. Смерть отнюдь не кладёт предел нашему бытию, это лишь переход к чему-то более чудесному и прекрасному. Я со всем своим пылом и страстью искал ту истину, что была открыта тысячелетия назад древним мудрецам, но к нашему времени оказалась благополучно забытой. Однако, мистер Холмс, спешу вас заверить, что я человек достаточно здравомыслящий, чтобы не принимать слова на веру и напрасно не подвергать свою жизнь опасности. Скажем так, прежде чем испытывать заклинания Сетафа на себе, мы опробуем их на других. Для начала мы предоставим другим возможность попасть в иную прекрасную жизнь, ждущую нас после смерти, и лишь затем последуем за ними уже проторённой дорогой.

— Значит, вы будете убивать и дальше.

— Мы будем дарить людям новую жизнь, мистер Холмс. Это не злодеяние, а благо.

Фелшо подошёл к другу и потянул его за рукав:

— Пойдём, Себастьян. Чего разговаривать с этими червями? Мы уже получили, что хотели. Так к чему понапрасну тратить время?

— Ты, как всегда, прав, мой дорогой Тоби. Что бы я только без тебя делал? — с этими словами он поцеловал Фелшо в лоб. — Итак, джентльмены, к сожалению, мы вынуждены вас покинуть. Пожалуйста, не пытайтесь следовать за нами. В этом нет никакого смысла. Мы затопили все лодки у причала, кроме одной, и этой самой единственной лодкой собираемся воспользоваться сами. Пошли, Тоби.

У основания лестницы Мельмот обернулся и, взглянув на нас сверкающими глазами, тихо, почти шёпотом произнёс, обращаясь к Холмсу:

— Вы подобрались ко мне очень близко. Но, увы, недостаточно близко, чтобы мне помешать. — С этими словами он, никуда не торопясь, с ленцой принялся взбираться по лестнице.

Видимо, злодей решил, что теперь, когда у него в руках оказался папирус Сетафа, о котором он так мечтал, можно никуда не спешить. Гонка завершилась. Поиск его личной чаши Грааля подошёл к концу. Себастьян торжествовал победу, наслаждаясь своим триумфом, смакуя каждую его минуту. Об этом явственно свидетельствовало выражение его лица. Фелшо последовал за ним, пятясь и наставив на нас пистолет.

Стоило преступникам исчезнуть на винтовой лестнице, как я выхватил из кармана револьвер и бросился за ними следом, но Фелшо сорвал со стены одну из масляных лампад и швырнул её в усыпальницу. Лампада разбилась об пол, и капли горящего масла брызнули во все стороны. Огонь немедленно охватил один из свисавших со стен гобеленов. Вниз полетели ещё две лампады.

Не успели мы и глазом моргнуть, как вокруг нас, обжигая жаром, уже бушевало пламя. Мы кашляли, задыхаясь от густого дыма. Лестницу отгораживала от нас непроходимая огненная завеса. Я упал духом. Мы оказались в ловушке. Положение выглядело безвыходным.

Спотыкаясь, к нам подскочил Филипс, схвативший Холмса за руку.

— Есть ещё один выход, — заходясь от кашля, выкрикнул он, — потайной лаз. Помогите!

Он потащил Холмса к дальней стене за алтарём и стал изо всех сил дёргать за гобелен, края которого были вделаны в кирпичную кладку. Холмс принялся ему помогать. Я тоже бросился им на помощь.

Я ни на секунду не забывал о бушевавшем позади нас пламени. Я отчаянно тянул за гобелен, мой лоб был мокрым от пота. В усыпальнице уже стало жарко, словно в духовке. Гудящее, плюющееся пламя всё приближалось и приближалось. Я быстро кинул взгляд через плечо и увидел, как ненасытный огонь охватил лежавшее в саркофаге тело сэра Джорджа Фавершема. Жуткая картина, представшая перед моим взором, тут же заставила меня отвернуться.

Наконец, разом дёрнув за гобелен, нам удалось общими усилиями сорвать его со стены. Позади него скрывался вход в тоннель высотой около метра.

— Сэр Джордж построил этот лаз из опасения, что лестница обвалится и он окажется в ловушке. Лаз надёжный. Он выведет нас к пристройке, — заорал Филипс, стараясь перекричать ревущее пламя.

— Мне лишь остаётся восхищаться его предусмотрительностью, — ответил Холмс, пропуская секретаря вперёд.

Я последовал за Филипсом, а мой друг замыкал наше шествие. К тому моменту, когда мы все забрались в тоннель, огонь бушевал уже у самого входа. Нам пришлось ползти на четвереньках. Первые метров двадцать мы ещё видели стенки тоннеля, озарённые отсветами бесновавшегося позади нас пламени. Но когда, сделав несколько поворотов, потайной ход начал забирать вверх, нас поглотила кромешная тьма. Ощущение не из приятных. Я полз, вслушиваясь в тяжёлое дыхание моих спутников, чувствуя коленями и ладонями влажный грубый пол. Несмотря на окружавший нас мрак, я не мог избавиться от страха, который внушало мне это тесное замкнутое пространство. Пусть я не видел ни стен, ни потолка, я всё равно ощущал, что в тоннеле невероятно тесно.

Мы медленно ползли в молчании. Постепенно проход начал заполняться дымом — тайный лаз превратился в дымовую трубу. Мы поднажали, однако всё равно время от времени поневоле останавливались, чтобы дать Филипсу отдохнуть и набраться сил. На самом деле нам потребовалось всего две-три минуты, чтобы добраться до выхода, но мне почудилось, что мы провели в заполненной удушливым дымом тьме не меньше нескольких часов.