Шерлок Холмс и дело о фруктах - [26]

— Моя работа — собирать факты для мистера Холмса. Но пока мой урожай скуден: у Эдмунда Квалсфорда не было ни врагов, ни причин покончить с жизнью. Он использовал слово «питахайя» в качестве шутки, и он умер.

— Вот последнее — чистая правда, — с глубокой убеждённостью заявил сержант. — Умер, наложив на себя руки.

— Однако это не доказано — пока, — отметил я.

Мы для вида заказали ещё по одной порции горького пива мистера Вернера, и сержант описал мне случай, который помог ему раскрыть Шерлок Холмс. Но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.

После его ухода я составил вторую шифрованную телеграмму и отправил её в Рей всё с тем же Джо, который выглядел весьма довольным. Возможно, пони не разделял восторгов своего хозяина, но Шерлок Холмс должен был узнать, что полицейское описание смерти Эдмунда Квалсфорда вовсе не исключало возможности убийства.

Остаток дня и вечер я бродил по Хэвенчёрчу и разговаривал с самыми разными людьми. Доктор Уотсон обычно ничего не писал о подобной деятельности в своих отчётах. От этого создавалось впечатление, будто Шерлок Холмс всегда чисто интуитивно сразу же направлялся к тому единственному человеку, который мог дать ему нужные сведения, или находил нужную улику. На самом деле всё обстояло далеко не так. Холмс долго и неустанно работал ради тех результатов, которые так ярко описывал доктор Уотсон. Шерлок Холмс недаром часто и вполне справедливо выражал мнение, что Уотсон придавал его деятельности излишнюю сенсационность.

Теперь большая часть этой утомительной работы легла на меня, и я посветил ей весь остаток дня. Вначале я отправился в уже упоминавшийся мною магазинчик Георга Адамса, где продавалось абсолютно всё. Его владелец был маленький, опрятно одетый, седоватый человек, весьма энергичный — из тех, что никогда не могут усидеть на одном месте и потому не обрастают жиром. Слишком беспокойный, он не мог говорить долго ни о чем, кроме своего бизнеса. Переставляя какой-то товар, Адамс снял пиджак, но, прежде чем выйти побеседовать со мной, он аккуратно снова надел его.

Я объяснил цель своего вымышленного поручения.

— Что именно вас интересует? — спросил Адамс.

— Всё, что вы сочтёте нужным рассказать мне, — ответил я. — До вчерашнего дня я никогда не слышал ни об Эдмунде Квалсфорде, ни о его компании.

— Никогда не встречал более честного, прямодушного и доброго человека, — решительно начал Георг Адамс. — Он потряс меня, когда пришёл в магазин, спросил о долге Освальда Квалсфорда и тут же выплатил его наличными. Сумма составляла более шестисот фунтов, и мой отец был на грани разорения. Никто не ожидал, что Эдмунд расплатится по всем старым счетам. Конечно, он должен был рассчитаться по закладным, иначе потерял бы землю. Но мелкие кредиторы по всей округе давно списали долги Освальда, как обычно поступали в подобных случаях. Но для Эдмунда заплатить их было делом чести. И он сделал это, хотя в то время ему самому были нужны деньги. Позже я узнал, что Квалсфорды тогда жили очень скромно. Но для Эдмунда важнее было обелить имя семьи. Я не знаю в этой деревне никого, кто мог бы сказать об Эдмунде что-нибудь плохое.

— При вас он употреблял слово «питахайи»? — поинтересовался я.

— Много раз. Речь шла о чём-то съестном, но лично я так и не понял, о чём именно. Эдмунд ожидал смеха, когда произносил это слово, вот мы и смеялись. Просто из вежливости, как вы понимаете.

— Почему он покончил с собой?

Адамс сдержанно покачал головой:

— Я всегда буду считать это несчастным случаем. Эдмунд был здравомыслящим, разумным, практичным человеком, и. насколько я знаю, у него не было никаких причин убивать себя. Если он спустил курок преднамеренно, тогда он явно находился не в себе.

— Вы когда-нибудь замечали странности в его поведении?

— Никогда, — ответил Адамс.

У него имелось несколько видов товаров, которые Эдмунд Квалсфорд предлагал в своей компании по импорту. Некоторые из них расходились очень хорошо. Адамс считал создание компании блестящей мыслью и, конечно же, весьма благоприятной для благосостояния Хэвенчёрча.

Я поговорил также с Сэмом Бейтсом, мускулистым кузнецом, который после стольких лет всё ещё не мог прийти в себя от изумления, что Эдмунд выплатил все долги своего отца.

— Славный парень, — сразу же заявил Бейтс. — Но некрепкий. И совсем не напористый. Правда, я редко его видел. Он ведь был не из тех, кто сам приводит ковать лошадей или заезжает, если нужно что-то починить. Обычно он посылал кого-нибудь. Но всегда был вежливый и приветливый и охотно останавливался поболтать — о семье или о бизнесе. Почему он убил себя? Ничего не могу сказать. Он имел достаточно денег, красивую жену, двух славных ребятишек и прекрасную усадьбу — «Морские утёсы». По-моему, у него не было причин стреляться, разве что он был не в себе. Викарий говорит, что это несчастный случай, и это больше похоже на правду.

Другой мой собеседник, пожилой деревенский мясник Уилберт Хартман, был почти таким же высоким и худощавым, как Шерлок Холмс, но на лице его почему-то лежала печать безысходной скорби. Он описал выплату Эдмундом отцовских долгов так, словно читал отрывок из Библии.