Шёпот Зуверфов - [7]

— Да, вы правы: принимать скоропалительные решения нельзя. Но, уважаемый господин Фрай, вся загвоздка в том, что в качественном смысле разверзлась огромная пропасть. Мы собирались отправить в миссию на эту позицию человека, но никак не бота.

Оживлённый спор в приёмном зале Трезубца стал обычным делом. Лидер илейцев, директор «Чистого разума» и светоч в вопросах дисциплины, порядка и контроля раз в месяц оказывался в ситуации защищающегося. Он отбивал нападки Высшего Конфорнума, многие члены которого не во всём разделяли взгляды и методы Самюэля Фрая.

— Хотел бы с вами не согласиться, — успокоившись, продолжил Фрай, — так называемый бот — это полноценный автономный продукт «Чистого разума», надёжный и абсолютно компетентный в вопросах космической навигации и устройства корабля. Высококлассный техник и штурман одновременно. И не будь Конфорнум столь упрямым, я бы и не стал рассматривать человека на эту позицию в принципе!

— Однако я правильно понял, вы хотите возложить ответственность за потраченные миллиарды статусных единиц, часть которых долгие годы понемногу уходила со счетов наших граждан, на бездушную, безответственную и крайне нестабильную машину? — главным оппонентом Фрая был председатель Конфорнума, высохший старик в крупных прямоугольных очках по имени Виктор Соломон. Его седая бородка давно приняла форму перевёрнутого равнобедренного треугольника, а на бритой голове чернело крупное родимое пятно. Председатель Высшего Конфорнума избирался элитой раз в десять лет и считался вторым человеком после предводителя, которого в свою очередь выбирал народ, в том числе и свободолюбивые граждане Котлована.

Фрай скитался по залу, преисполненный внутренним возбуждением, почти огорчением, которое могло перерасти в откровенную злобу. Красный маячок не промолчит, если пылкость расшатанных чувств выльется наружу. Потому Самюэль Фрай взглянул на собеседника, мягко улыбнулся и вскинул руки:

— Мы вольны думать, что всё, предначертанное нам, явиться благим разумением. Однако признаюсь, что будущее мне неподвластно, а горизонты наши неосязаемы. И потому лишь вера в лучшее и наше старание даруют мне надежду, которая позволяет мечтать о прекрасном. Я не занимаюсь поэтикой, господа! У нас отличные союзники за океаном. Детра лояльна к нам и потому снабжает нашу экспедицию лучшими технологиями. Мы можем найти апатиниум там, где нога наша никогда б не ступила, будь мы трусливы. А потом отыскать на небосводе ту крохотную точку, откуда к нам принеслась Глыба и подарила вместе с разрушением бесценный ресурс — не это ли пример слепого решения, бывшего на самом деле зряче всех других? И не беспокойтесь о деньгах народа. Поверьте, львиную долю финансов и ресурсов предоставила нам Детра, имеющая свой немалый интерес в совместном изучении космоса и, если повезёт, других планет.

Фрай облокотился на стол, за которым восседали члены Конфорнума, снял запотевшие круглые очки и принялся протирать линзы белоснежным платком. Заседание приостановилось. Все молчали. Кто-то попробовал начать спор, но тут же поперхнулся и оставил потуги.

— Будь, по-вашему! — холодно произнёс Председатель Соломон и покинул совещательный зал.

Фрай вернул окуляры на место и тихонько кивнул, подав сигнал о конце заседания. Конфорнум разошёлся, оставив Фрая наедине со своими мыслями. Его тревожили новости, приходившие из «котла». Зверское убийство, которое чуть было не сорвало исторический полёт. Жертвой неизвестного потрошителя стали трое из «трудовой коммуны». Один из них, Вальтер Флас, крепкий мужчина с короткими ногами и широкими плечами стал счастливчиком, которого на конкурсной основе выбрали на пост механика «Вечного странника». Он несколько месяцев проходил адаптационные процедуры, сдавал нормативы и зарекомендовал себя крайне способным парнем с размашистыми манерами, портившими имидж экипажа. За несколько дней до старта Флас был отпущен домой, повидаться с родственниками и друзьями. И случилась трагедия. Вальтер Флас мог стать данью демократии и примером для всех, кто с детства мечтал добиться невероятных высот. И он был козырем Фрая в борьбе за новый пост на выборах. И вдруг он его выронил из рукава, неуклюже и чудовищно нелепо.

Дисплей монитора засветился и произвольно ожил. На экране появилось лицо мужчины. Оно ничего не выражало. Черты этого лица были настолько любопытны, что после смерти их носителя нужно было бы сдать череп в университет, где его осматривали бы юные эскулапы на предмет дивной исключительности.

— Снова обижаешь бедного старика, — прошептал уникальный череп своими полноватыми, аккуратными губами. Тёмно-зелёные глаза мужчины были глубоко посажены и немного опечалены. Скулы грубые, чёткие, но не навязчивые. Чёлка тёмно-серых волос уложена набок, лицо начисто выбрито. На вид лет сорок пять. Внешность восхитительного, но холодного высокомерного величия.

— Опять ты, — скривился Фрай.

— Не мог же я пропустить концерт. Так и ждут, когда бы им начать пировать, закусывая твоими потрохами, — лицо в мониторе слегка улыбнулось, но глаза остались немыми и безучастными.