Шепот во мраке - [4]

Чем больше я смеялся над подобными теориями, тем категоричнее стояли на своем их сторонники; при этом они заявляли, что, даже если не принимать во внимание древние предания, современные отчеты представляли собой на редкость ясную и цельную картину, будучи настолько трезвыми и прозрачными по части изложения, что от них нельзя было просто так отмахнуться. Два-три фанатика даже дошли до того, что в качестве возможной разгадки предложили старинные индейские легенды, в которых этим таинственным существам приписывалось внеземное происхождение. Пытаясь обосновать свои гипотезы, эти сумасброды цитировали антинаучные сочинения Чарльза Форта[4], считавшего, что представители иных миров и вселенных не раз посещали нашу планету. Однако в большинстве своем мои оппоненты были всего-навсего романтиками, которые упорно пытались сочленить с реальной жизнью фантастическое описание подземного «маленького народца», ставшее столь популярным в последнее время благодаря замечательным и жутковатым историям Артура Мейчена[5].

II

В сложившейся ситуации было вполне естественно, что развернувшиеся вокруг проблемы споры в конце концов попали в печать – в основном в виде писем, адресованных редакции «Аркхем эдветайзер». Некоторые материалы были перепечатаны газетами тех районов штата Вермонт, откуда и стали распространяться связанные с наводнением истории. «Ратленд геральд» посвятила добрую половину полосы отрывкам из писем как сторонников, так и противников идеи о существовании пришельцев, а «Братлборо реформер» полностью перепечатала один из моих больших историко-мифологических обзоров, снабдив его глубокомысленными комментариями в колонке «Вольное перо», суть которых сводилась к поддержке и горячему одобрению моих полных скепсиса выводов. К весне 1928 года я стал довольно известной личностью в штате Вермонт, хотя ни разу там не был. Затем появились загадочные письма Генри Эйкли. Они произвели на меня неизгладимое впечатление, и это из-за них я в первый и последний раз побывал в том чарующем царстве лесистых зеленых гор и журчащих лесных ручьев.

Большая часть сведений о Генри Уэнтворте Эйкли, которыми я располагаю сегодня, была получена мною путем переписки с его соседями и единственным сыном, проживающим ныне в Калифорнии, – но все это было уже после того, как я побывал в его уединенной усадьбе. Генри Эйкли был последним вермонтским представителем старинного, знаменитого в своей округе семейства юристов, администраторов и агрономов. Впрочем, Генри Эйкли отнюдь не был его типичным представителем, поскольку, в отличие от предков, практическим занятиям предпочел чистую науку – в университете штата Вермонт он выделялся обширными познаниями в математике, астрономии, биологии, антропологии и фольклористике. Прежде я о нем никогда не слыхал, а в письмах он о себе почти ничего не рассказывал, однако я с первых же строк распознал в нем образованного, умного и смелого человека, пусть и отличающегося склонностью к затворничеству и непрактичностью в деловых вопросах.

Эйкли сообщал мне о совершенно неправдоподобных вещах, но тем не менее я с самого начала воспринял его гораздо серьезнее, чем остальных своих оппонентов. Во-первых, он действительно находился в непосредственном контакте с некими видимыми и осязаемыми феноменами, о которых столь причудливо рассуждал; во-вторых, все свои выводы он упорно подавал всего лишь как предположения – а так поступает только истинный ученый, – и, наконец, в своих рассуждениях он всегда опирался на достоверные, по его мнению, факты. Конечно же, поначалу я решил, что он заблуждается, однако позднее посчитал, что заблуждается он не как невежда или глупец. В конце концов я склонился к тому, чтобы разделить точку зрения его друзей, которые объясняли как его идеи, так и страх перед заповедными зелеными горами легким помешательством. Я понимал, что Эйкли – человек достойный и что причиной его писем наверняка стали какие-то странные обстоятельства, заслуживающие внимания, даже если они не имели ничего общего с теми фантастическими выводами, которые делал мой корреспондент. Позднее я получил от него отдельные вещественные доказательства, и вся эта история приняла иной, невероятный и отчасти даже дикий оборот.

Пожалуй, лучше всего будет привести, насколько это возможно полностью, первое и самое длинное письмо Эйкли, в котором он рассказал о себе и которое оказалось важной вехой в становлении моего сегодняшнего мировоззрения. Письмо это у меня не сохранилось, однако я почти слово в слово помню его текст и опять-таки уверен, что написал его вполне здравомыслящий человек. Вот это письмо, написанное неразборчивым старомодным почерком, обладатель коего, будучи ученым затворником, по-видимому, мало соприкасался с окружающей действительностью.

Таунсенд, округ Уиндем,

Вермонт,

5 мая 1928 года

Альберту Н. Уилмарту, эсквайру.

118, Салтонстолл-стрит, Аркхем,

Массачусетс

Уважаемый мистер Уилмарт!

Я с огромным интересом ознакомился с перепечаткой Вашего письма, помещенной в «Братлборо реформер» от 23 апреля 1928 года, где Вы анализируете недавние слухи о странных телах, замеченных осенью прошлого года в водных потоках во время наводнения, и сопоставляете их со схожими древними легендами и преданиями. Нетрудно понять причины, по каким Вы, житель другого штата, занимаете эту крайне негативную позицию. Не вызывает удивления и тот факт, что читательская колонка поддерживает Вас целиком и полностью. Вашей точки зрения придерживается большинство образованных людей как в самом Вермонте, так и за его пределами; я тоже разделял ее в молодости (сейчас мне 57 лет) – до того, как, изучив соответствующие материалы и ознакомившись с монографией Давенпорта, решил исследовать некоторые редко посещаемые уголки близлежащих гор.