Шепот пепла - [10]

Великое чудо, что здесь, в Соаху, к нам относятся не слишком предвзято. Еще большее чудо, что отец твой принял мое проклятье, как дар, и использовал его, дабы разоблачать ложь советников и клеветников. Я был счастлив служить ему, оттого, в особенности, что он позволил мне воспитать тебя.

Недавно ты спросил, почему я так люблю детей. Этих «крикливых созданий с глупым взглядом, сопливым носом и вечной грязью у рта». Я промолчал, ибо всякому ответу свое время. Теперь я отвечу, взяв за пример опыты северного садовника, однажды приютившего меня.

— Зачем ты это делаешь? — спросил я, увидев, как он срезает верхушки молодых яблонь, похожих на прутики, и приматывает к ним новые веточки, прежде расщепив и вставив их друг в друга.

— Это дикушка, — ответил мне старик. — Плоды у нее мелкие, а горечь от них такая, что того гляди язык себе выкрутишь. Зато здесь хорошие корни, — он похлопал по земле рядом со стволиком. — Крепкие корни. Холода и засуха им не страшны. А вот это, — Он указал на деревце в кадке, от которого отделял веточки для примотки, — я раздобыл на южной окраине материка. У нас такие не растут. Яблоки сочные, сладкие. С твой кулак будут. Да только земля у нас мерзлая, а они к теплу привыкшие. Вот, чтобы не погибли, я и прививаю их на дикушки. Когда древесина срастется, сила корней поднимется по стволу, и почки в рост пойдут. Корни-то северные, а плоды южные будут.

Позже он показал мне, как пытался привить ветки к зрелому дереву. Многие не срослись, а если и срастались, большая часть яблони все равно продолжала плодоносить терпкими бусинками.

Теперь представь Нико, что молодая дикушка — это ребенок, а ветка культурной яблони — знание. Если привить его малышу в начале жизни, он вырастет вместе с ним и будет думать и поступать так, как его научили. Взрослый же давно укрепился на диких корнях, и переубеждать его почти бесполезно. Даже если новая мысль приживется на одной из веток его разума, останутся сотни других, на изменение которых могут уйти десятки лет.

Когда я пришел в дом Седьмого, ты еще не родился. Я видел живот твоей матери, видел тебя младенцем. И как только ты научился ходить, еще не отягощенный миром, напитанный только любовью, неиспорченный и не озлобленный, принялся учить тебя. Я вырастил хорошее дерево, Нико, с тем, чтобы ты когда-нибудь разбил на моих учениях целый сад. Воспитывая потомков, увлекая своим примером близких, правя народом Соаху. Будучи единственным наследником, ты вскоре получишь большую власть. Потому я мечтаю, что ты останешься далек от жестокости Валаария в отношении таких, как я.

В конце жизни я наконец понял, в чем Цель порченых людей, и как она связана с черным солнцем. Однако, воплотить ее уже не успею. Я надеюсь раскрыть тебе великую загадку мира — загадку затмений, но только если ты сам этого пожелаешь. А прежде прошу у тебя прощения за утаенные планы и напоминаю о праве выбора. Женитьба — не такая уж плохая штука. Семья и тихая старость в окружении детей — поистине высшее благо в наш неспокойный век. И сейчас, умирая в одиночестве, имея за плечами только вереницу прошедших мимо людей, я понимаю, какого счастья был лишен все эти годы. И чем старше ты становился, тем сильнее меня терзали сомнения о твоем предназначении. Они не оставили мою дряхлую душу и по сей день.

Как бы то ни было, меня уже нет, и ты сам должен выбрать: пойдешь ли по пути, начертанному родителями, продолжишь ли мою дорогу или же найдешь свой собственный путь. Я не смею настаивать и просить. Могу лишь предложить тебе последнюю загадку о черном солнце и не раскрою всего здесь и сейчас, ибо ты не готов. Чтобы понять мои мысли и чувства, ты должен пройти тем же путем. Побывать в местах, где бывал я, увидеть людей, которых я изучал. И тогда ты будешь способен получить знание. И тогда ты решишь, как им распорядиться. Запомни загадку и сожги этот свиток после того, как прочтешь».

Нико не стал разглядывать рисунки и надписи, в которых уже уловил несколько тайных слов, известных только им с Такаламом. Вместо этого он поднялся и, наскоро свернув записку, поспешил в домик учителя.

Волнение, страх и гнев захлестнули юношу. Он чувствовал себя обманутым, но воодушевленным от мысли, что Такалам счел его достойным какой-то невообразимой тайны.

— Погоди же, старик! Тебе много чего придется мне объяснить! — выпалил он, сбегая по ступенькам в сад и распихивая перепуганных слуг.

Глава 3 Алчность

Если читатель задастся вопросом, почему я потратил всю жизнь на изучение порченых людей, ответ будет прост: я стремился познать их, дабы стать ближе к самому себе. «За каждый труд да воздастся», — любила повторять Ами. Это правдивая поговорка. После долгих лет работы мои старания, наконец, оплачены. Я сделал выводы, которыми хочу поделиться с другими. Однако, то, что я напишу — всего лишь догадки измученного старика-скитальца. Я не стану утверждать, будто мысли мои — последняя истина. Но и оставить их только в бренном теле, а после пустить по ветру прахом было бы глупо. Потому, я запишу их здесь.

Догадка первая: у каждого, кто рожден с Целью, есть и свой дар в противовес изъяну. Для правдолюбца ложь очевидна, как грязное пятно на рубахе. Мне даже кажется, у людей меняется голос, когда они лгут. Уроды предчувствуют беду. Плакальщики отличаются небывалой силой. Легковеры всюду видят хорошее и дарят надежду. Тайну безногих я не мог разгадать много лет. Только единицы калек доживают хотя бы до юности, а в детстве дар почти неразличим. Но все же кое-кого встретить мне удалось. И из наблюдений я могу сделать вывод, что такие люди способны управлять. Управлять кем угодно. Власть их слова и взгляда не поддается объяснению. До сих пор не погас в моей памяти образ хрупкой безногой девушки, которой подчинялись воины и крестьяне, душегубы и примали. Девушки, которую я любил.