Шепот гремучей лощины - [70]

Горыныч тихонько всхрапнул, наверное, соглашаясь.

– Ты боишься огня и не хочешь приближаться к пожарищам. Я понимаю.

Может быть, Сева что-то и понимал, а вот Митяй не понимал ровным счетом ничего. Пока единственное, чему он радовался – это остановленному кровопролитию.

– Что такое, блондинчик? – спросил он шепотом.

Сева бросил на него рассеянный взгляд, снова уставился на Горыныча, но ответил:

– Я не знаю, откуда он. Может быть, там слишком много огня. А может, нет вовсе. Но посмотри, это же очевидно: он боится огня и всего, что с огнем связано. – Сева погладил Горыныча по средней голове, и сразу три пары глаз зажмурились. – Ты ничего не чуешь, когда гарь и пепел? Ты теряешь след?

Темный пес тихо рыкнул. Наверное, это было «да». Наверное, это объясняло, почему Горыныч тогда вернулся, но это никак не отменяло того страшного факта, что Тани больше нет. И не важно, взял Темный пес ее след, или не взял. След все равно был уже мертвый.

Наверное, нужно было сказать об этом Севе. Наверное, это было бы правильно. Вот только было бы это по-человечески? Митяй не знал и поэтому промолчал. А вот Сева не молчал. Севу словно прорвало. Он говорил, глядя в пустоту прямо перед собой:

– Я не понимаю! Это ведь она спровоцировала эту аварию. Она сама мне показала…

– Кто? – спросил Митяй шепотом, но Сева ему не ответил. Он шел за только ему одному понятной мыслью. Или наоборот – непонятной…

– Я точно знаю, что она сделала так, чтобы машина слетела в кювет. Я вижу это словно своими собственными глазами. Каждую ночь вижу.

Каждую ночь – значит во сне. Кто ему снится? Кто заставляет орать от отчаяния.

– Сева, кто? – повторил Митяй уже твердо. – Кто тебе снится? Танька?

– Нет. – Сева яростно замотал головой. – Мне бы очень хотелось, но нет…

– А кто тогда?

– Ольга Владимировна.

– Баба Оля?!

– Я вижу ее маленькой девочкой, но теперь я точно знаю, что это она. Она сказала, что у нее очень мало времени, потому что она и так нарушает правила. Во сне все иначе, голова работает по-другому. Понимаешь?

Митяй не понимал, но все равно кивнул.

– Это словно бы одновременно и мой, и не мой сон. Она строит мост между нашими снами, чтобы рассказать. А все равно не понимаю, что она от меня хочет, зачем приходит. Может быть, покаяться? – Севины глаза расширились и сделались почти стеклянными.

– В чем ей каяться?

– Она мне показала. Я видел все словно ее глазами. Она шагнула на дорогу перед машиной фон Клейста и устроила все это… – Сева развел руками. – Это из-за нее случилась авария.

– Сева, этого не может быть, – сказал Митяй как можно мягче. – Когда машина взорвалась, баба Оля уже была мертва. Если не веришь, спроси у моего бати. Она умирала у него на руках.

– Я видел!

– Ты видел кошмары. Признайся, ты в нее влюбился, в нашу Танюшку! Ты влюбился, а она умерла. И теперь тебе ее не хватает, вот ты и придумываешь себе всякое.

Это была правда. Кто там сказал, что горькая правда лучше, чем сладкая ложь? Не лучше, но нужнее. А друзья иногда тоже только на то и годятся, чтобы резать правду-матку. Если потребуется, он готов не только резать, но и врезать, чтобы привести Севу в чувства. Он и так слишком долго потакал его… фантазиям.

– Наверное, ты прав. – Не пришлось никого бить, обошлось на сей раз без драки. – Наверное, это все… тоска.

– Так и есть, блондинчик. Хотел бы я тебе сказать, что это быстро пройдет, но я не знаю. Возвращаемся?

– Возвращаемся. – В голосе Севы не было обреченности, но смирение в нем точно было. Митяй не знал, хорошо это или плохо.

20 глава

Он думал, что стоит увидеть это место, как его отпустит. Не отпустило. Стало еще больнее. И вопросов стало еще больше. Не укладывалось в голове увиденное во сне. Зачем Ольга Владимировна показала ему все это? Зачем вообще сотворила то, что сотворила? И как вообще сотворила?..

Мертвые не ходят по земле. Или ходят? Упыри разве живые? А Горыныч живой? Что они вообще знают о смерти? Знают доподлинно, что есть не-жизнь. А если так, если допустить, что не-жизнь – это что-то промежуточное между тем миром и этим, то почему бы не допустить, что и умирающие могут проходить эту стадию не-жизни? Ольга Владимировна ее проходит? И поэтому у нее так мало времени? А что же Таня? Почему она ни разу не заглянула в его сон? Он ведь ждал! Каждый раз ложился спать с надеждой, что она придет, скажет хоть что-нибудь, по голове погладит, в глаза посмотрит. А она не пришла. Не захотела? Не смогла?

– Возвращаемся? – Голос Митяя привел его в чувства.

– Возвращаемся.

У него достаточно времени, чтобы все обдумать, чтобы попытаться разгадать загадку, которую загадала ему Ольга Владимировна. Одну загадку он, кажется, уже разгадал. Горыныч потерял Танин след. Теперь они с Митяем – единственное, что связывает его с мертвой хозяйкой. Наверное, скоро эта связь ослабнет, потому что Горыныч тоже не-живой и существует между мирами. Когда-нибудь отведенное ему время закончится, и он вернется туда, откуда пришел.

Обратно шли уже неспешным, почти прогулочным шагом. Севе больше незачем было спешить. Сказать по правде, он теперь плохо представлял и свое будущее, и свои цели. Наверное, следует вернуться в партизанский отряд. Или заручиться рекомендациями Головы и попытаться связаться с городскими подпольщиками. Он не знал и пока не хотел об этом думать. Если бы хоть кто-нибудь из фон Клейстов остался в живых, у него была бы цель, а так…