Шепот демона - [19]

– Здесь она какая-то особенная?

– Здесь, – он выделил это слово, – она важна.

В груди стало горячо, а во рту сухо. Внутри как будто извергался вулкан, который выжигал весь кислород из легких и наполнял рот пеплом.

Ей слишком тяжело было говорить о брачной ночи. Тем более с ним. И не тогда, когда его женой должна стать принцесса. Олеся понятия не имела, как он сможет отказаться от этой свадьбы. Власть короля представлялась ей чем-то неоспоримым. Как Габор сможет избежать свадьбы, если ему прикажут?

Олеся старалась не сводить глаз с покрытых снегом деревьев.

– Так какое из Страшилищ сделал ты? Где оно висит?

– Зачем тебе?

– Я же уже сказала: интересно, что ты придумал, чтобы предостеречь крестьян.

– Я делал их только в детстве. Тогда мне казалось, что я смастерил самое отвратительное Страшилище и ни один человек не сможет пройти мимо него.

– А сейчас?

Габор хмыкнул:

– Мне тогда было… лет пять. Что я могу думать об этом сейчас?

Олеся представила маленького Габора, усердно мастерящего жуткое существо. Наверное, он был очень старательным ребенком. Уже тогда осознающим, какая ответственность на нем лежит.

– Почти приехали. Спускаемся.

Олеся огляделась и потрясенно открыла рот. Деревья стояли почти непроходимой стеной. Среди них едва мог протиснуться человек. Но удивительным было не это. В этой живой стене была брешь – выложенные из камня ворота. Большие и маленькие булыжники были плотно подогнаны друг к другу, словно их только вчера сложили. Сверху лежала перекладина – каменный монолит. С одной стороны он оказался шире, чем с другой. Похоже, его даже не обрабатывали. Несмотря на сгустившуюся темноту, Олеся разглядела выбитый барельеф: дракона и ворона, которые смотрели друг на друга с разных концов.

– Что это?

– Ворота Крампуса. Дальше идем пешком. Там не проехать.

Габор спрыгнул в снег и потянулся к Олесе, чтобы помочь.

– Постой! Разве… разве мы не к Бражене собирались?

– Мы к ней и идем. – Его голос звучал как ни в чем не бывало.

– Хочешь сказать, что она живет… рядом с Крампусом?

– Ворота Крампуса еще не означают, что он где-то рядом.

– Тогда почему они так названы?

На лице Габора вновь появилось нечитаемое выражение.

– Ты задаешь слишком много вопросов. Идем, времени мало. Темнеет быстро.

Габор спустил ее с коня, обвязал поводья вокруг одного из деревьев и взял Олесю за руку. Другая его рука сжалась на рукояти сабли. Он несколько раз огляделся, нахмурившись так сильно, что между бровей залегли глубокие морщины.

Вдвоем они прошли через ворота, погружаясь в еще более мрачную темноту. Здесь было оглушающе тихо – только снег скрипел под ногами. Тяжелое дыхание вырывалось облачком пара изо рта.

Габор вел Олесю по одной ему ведомой тропинке среди плотных почти непроходимых зарослей деревьев и колючих кустарников. Пару раз Олеся поранила руки об острые, покрытые льдом ветки. Иногда между стволов приходилось протискиваться боком, словно сами деревья препятствовали тому, чтобы люди шли дальше.

На языке вертелась тысяча вопросов, но она не решалась задать ни один. Казалось, что даже слово, сказанное шепотом, может накликать беду. Вера в Крампуса и страх перед ним просачивались в душу и разум.

Под ногами скрипел снег, и этот обычно праздничный и радостный звук сейчас царапал нервы наждачной бумагой. Каждый шаг сопровождался жутким скрежетом, не сулящим ничего хорошего. Олеся даже не осознавала, как крепко сжимает руку Габора, пока собственные пальцы не начали болеть.

Напряжение стало настолько велико, что она не выдержала:

– А ты видел когда-нибудь Крампуса?

Габор посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Сначала просто молчал, а потом отрывисто произнес:

– Да.

Он бережно подхватил Олесю на руки и перенес через огромный сугроб.

Она почувствовала, как жар затапливает щеки.

– Я могла бы и сама…

– Т-с-с… Я делаю то, что хочу и считаю нужным.

Он осторожно поставил ее на ноги и осмотрелся, сурово сдвинув брови. Олеся тоже огляделась. Они оказались среди руин. Видимо, когда-то здесь был еще один замок. Олеся расчистила подошвой снег. Под ним обнаружились неровные каменные плиты, выщербленные и потрескавшиеся. Сквозь них пробивалась пожухшая трава. Должно быть, этим развалинам невероятно много лет, если травинки смогли разрушить камень.

Олеся рассмотрела припорошенные снегом колонны и чашу фонтана. Она подошла ближе и стряхнула холодный снег. Чаша была украшена барельефом. Олеся смогла рассмотреть грубые примитивные изображения страшных физиономий. Чем-то напоминало маски греческого театра. Только с рогами. И жуткими оскалами.

Олеся коснулась холодной шершавой поверхности. Мурашки пролетели по коже. Обжигающее прикосновение Габора оказалось почти пыткой. Он отвел ее руку и сжал дрожащие пальцы.

– Идем скорее. – Его голос звучал низко и хрипло. Олеся знала, что таким он становится, когда Габор напряжен.

– Что-то… не так? – Она все еще говорила шепотом, боясь потревожить притаившуюся за каждой тенью опасность.

Габор кивнул на землю.

– Этих следов здесь быть не должно.

Олеся посмотрела в указанном направлении. Кое-где на плитах серели следы длинных когтистых лап. Выглядело жутко. Снег едва скрыл их, контуры казались размазанными, и от этого становилось только страшнее. Можно справиться со страхом перед оружием, перед убийцей. Но когда угрожает нечто сверхъестественное, нечто такое, чего ты даже не видишь и не можешь представить…