Шепот Черных песков - [47]

– Да это наш воин Кершаспа! – всмотревшись в решетку узора печати, искусно отлитой мастером своего дела, воскликнул артист.

– Пусть это станет твоим знаком! – улыбаясь, ответил даритель на восторг певца.

– Благодарю тебя, путешественник! – сказитель поклонился, прижав правую руку к груди. – Скажи мне свое имя, и я сложу песню о твоей щедрости.

Путешественник рассмеялся, и его загорелое и обветренное лицо украсил ряд белоснежных зубов.

– О такой щедрости не стоит складывать песни! Хватит и благодарности. Скажи лучше, слышал ли ты о стране Маргуш?

Певец покачал головой.

– Нет, добрый человек, я не слышал о такой стране.

Хозяин каравана, который шел чуть впереди, остановился и махнул на север.

– Там Маргуш, за этими горами. Я слышал о той стране, о тех людях, которые построили город в зеленом оазисе среди Черных песков. На постоялом дворе рассказывали, что город стоит среди проток одной реки, почти как города между Идиглат и Пуратто. Многие жители того города родом из западных стран. Есть и такие, как ты, из племен Страны Болот.

– Наблюдателен ты, караванщик, и знаешь много, – ухмыльнувшись, заметил странник.

– В моем деле по-другому нельзя, – сурово ответил караванщик, – на тракте много людей ходит, есть и те, кто с недобрыми помыслами, а есть и такие, кто свой путь ищет. Вот ты, что тебе за дело до той страны? Откуда ты идешь, что ты за человек?

Странник не спешил с ответом. Много ушей было вокруг. Прав караванщик: среди бродячего люда есть и такие, кто промышляет грабежом и убить может. Потому лучше всего держать язык за зубами. Но и отмолчаться нельзя. Добрые люди отвернутся, заподозрят неладное. Откинув курчавые волосы назад, странник приподнял подбородок. В сумерках только его глаза сияли белками, да резко обозначился горбоносый профиль с аккуратно подстриженным овалом бородки.

– Я свободный человек из мастеровых, зовут меня Кудим, иду из Аккада. Жил я в доме придворного… мастера-камнереза, – немного замешкавшись, добавил Кудим, скрыв, что мастер тот был ювелиром, – когда он умер, я понял, что в том городе ничто меня не держит, и решил попытать счастья в чужих краях. Услышал о стране Маргуш как-то на базаре и пошел.

Караванщик слушал, смотря вперед, но, общаясь с людьми в дороге уже многие годы, он умел различать по тону говорящего, что есть ложь, а что правда. Мастеровой из Аккада в чем-то слукавил, но угрозы от него караванщик не почувствовал, потому не стал уличать его во лжи. У каждого есть свои тайны!

– Вот, таков я человек! – широко улыбнулся Кудим.

– Не лихой он, разве не видно? – вставил свое слово молчавший покуда певец.

– Хорошо, коли так, – согласился караванщик и, как бы в продолжение начатого, но прерванного разговора продолжил: – Две ночи будем идти и дойдем до развилки. Мы пойдем дальше на запад, а тебе лучше там свернуть к горам. Тропа есть через все хребты, а за ними – Черная пустыня. Но в пустыню не иди – сгинешь! Как с последнего перевала сойдешь, иди на восток до реки и потом по ее берегу вниз по течению. Река приведет тебя в Маргуш.

– Спасибо, добрый человек, – Кудим склонил голову, а потом спросил: – Бывал ли ты сам в Маргуше?

– Нет, но дорогу узнал. Сейчас мои товары ждут в Хараппе. Назад пойду, думаю, если все будет хорошо и боги будут благосклонны ко мне, то пойду в Маргуш. Очень мне интересно, что за люд там живет, чем богаты, какие товары им нужнее. Вот ты, что несешь в своем мешке, который даже на осла положить не захотел? – не сдержал караванщик любопытства.

Кудим бесхитростно ответил:

– Одежонка кое-какая, инструмент там, а он для мастера есть самое ценное! Камни, что в пути нашел, кое-что из моих изделий – товар невелик, но одному и того хватит, чтобы за ночлег расплатиться, за еду.

Караванщик кашлянул в усы, смекнул, что с камнями странник не прогадал. В Черных песках не то, что в Многогорье – вряд ли камни есть, да и руда… Но не стал хитрый торговец делиться своими размышлениями, согласно кивнул только и пошел вдоль каравана с проверкой.

– Кудим, а, Кудим…

Певец слишком резво сполз с высокого седла и, не удержавшись на ногах, упал в пыль. Странник помог ему подняться.

– Что ты прыгаешь? Так можно и ноги сломать! – пряча улыбку, он похлопал ретивого артиста по запылившемуся плечу.

– Меня Дамкум зовут, – тряхнув головой, представился певец и чихнул: облако пыли с его лохматой головы разлетелось в стороны, попав и в лицо Кудима. Он тоже чихнул в ответ. – Вот и спелись! – сострил Дамкум.

– Да уж! – откровенно рассмеялся Кудим.

Они пошли рядом: ювелир – стройный и плечистый, и певец – ниже его ростом на голову и с фигурой, напоминающей овал. Узкие плечи артиста плавно переходили в короткие полноватые ручки, которыми он активно двигал при ходьбе. Ноги его в старых сандалиях, вместо изношенных ремешков завязанные обрывками шерстяных веревок, едва отрывались от дороги, отчего походка певца была тяжелой и шаркающей, хоть и быстрой.

Круглая луна только-только выкатилась из-за гор и освещала путь. Животные, навьюченные выше голов, отбрасывали длинные горбатые тени за дорогу. Тени шевелились, и казалось, что подземные чудища выползают наружу. И если в небе то тут, то там сияли холодные огоньки крупных звезд, то на всем земном просторе в ночи не горело ни одного костра. Пустынные места! Что днем, что ночью неприветливые для человека. От того путешественники жались к мулам и ослам, да и друг к другу. Тьма всегда пугает, будоражит фантазию, но даже самый маленький огонек, зажженный в светильнике, способен разогнать страх. И потому, когда один за другим впереди и сзади каравана загорелись одинокие огоньки, путешественники легко вздохнули. Оградит их пламя богов от напастей!