Шепчущий мрак - [52]

— Ладно. Послушаем, что вы мне расскажете. Все в этом человеке было мне ненавистно. Поэтому я наслаждалась своим повествованием о подвигах Дони, подробно описав, как Ирена обнаружила его милую сестренку роющейся в сундуке. Не упустила сказать и о том, что она унесла медный подсвечник с драконом.

Майлз так резко поднялся с хрупкого сиденья, что едва не сломал его. Он уже не выглядел скучающим и бесстрастным.

— Я сам с ней поговорю, — бросил он на ходу. Я должна была знать, что произойдет, поэтому без промедления последовала за ним.

Когда я вышла в холл, Майлз уже был в комнате Дони. Майлз вошел, резко распахнув дверь, и не закрыл ее. Я остановилась на пороге.

— Это что еще за фокусы? — набросился Майлз на сестру. — Зачем тебе потребовалось залезать в сундук и рыться в вещах Лоры?

— Я нашла то, что искала, — торжествующе объявила Дони, дотрагиваясь до подсвечника, стоявшего на столе. — Разве не это тебе было нужно? Ты давно хотел найти его.

— Если ты здесь для того, чтобы чинить неприятности, то я намерен отослать тебя домой, — произнес Майлз с угрозой. — Возьми этот подсвечник, отнеси вниз и положи там, где взяла.

Дони скорчила гримасу, отчего ее лицо стало еще безобразнее.

— Ты знаешь, зачем я это сделала, не так ли? — отгрызнулась она. — Во всяком случае, ты не отошлешь меня домой. Не посмеешь.

Неожиданно Майлз оглянулся и, заметив меня, двумя шагами пересек комнату, захлопнув дверь перед моим носом. Я вернулась к Лоре и нашла ее лежащей в шезлонге.

— Ну что?! — жадно спросила она при моем появлении.

Я рассказала ей о подсвечнике и о том, что видела и слышала.

Она закрыла лицо руками:

— Если они знают об этом подсвечнике, значит, Майлз был в студии в тот вечер. Мне следовало бы давно догадаться, что так оно и было, хотя я не хотела признаваться в этом даже самой себе. Не знаю, как они подстроили это алиби, но Дони, видимо, солгала ради него. Он мог заехать в студию, а затем вовремя попасть в театр и выйти вместе с сестрой после спектакля. Поэтому был изуродован мой портрет. Чтобы напугать меня, пригрозить… Если крестик займет свое место, игра будет кончена. А это будет означать конец всему — для меня!

— Ш-ш-ш, тихо!

Я опустилась на колени рядом с ней. От ее волос и кожи пахло духами. Я, обняла ее и, прижавшись к ней, держала в своих объятиях, пока она не успокоилась. Я опасалась, что она меня оттолкнет. Но она не оттолкнула. И движения навстречу тоже не сделала, но позволила мне обнять себя и терпела мое прикосновение, пока не унялась дрожь, которая била ее. Затем она высвободилась из моих рук, мягко и с достоинством. Но было видно, как она напугана.

Очевидно, мы достигли какого-то рубежа, вплотную приблизились к тайне, подошли к обрыву, за которым скрывалась тайна убийства. Страх был вполне осязаем, он был разлит в воздухе вокруг нас. Лора боялась чего-то, а я боялась за нее. Но она держалась по-прежнему отчужденно. Я встала и отошла от нее.

— Какое отношение имеет подсвечник к тому, что случилось в ту ночь? — спросила я.

Она ответила без колебаний, нисколько не остерегаясь, так как уже признала, что я достойна ее доверия.

— Этот подсвечник и есть орудие убийства. Им был убит Кэс Элрой.

Я недоверчиво смотрела на нее.

— Как это могло быть? Полиция и пресса всегда называли одно и то же орудие убийства: дверной упор в форме кошки. Тот самый дверной упор, который был использован в фильме "Шепчущий мрак", стал орудием преступления. Разве это не так?

Она в отчаянии замотала головой:

— Я не знаю! Не знаю!

— Но откуда же всплыл этот подсвечник? — добивалась я. — И куда он исчез?

— Я унесла его, — еле слышно проговорила она. — О, я была такой сильной в те дни! Всегда знала, — что делать. Я не боялась брать на себя ответственность, когда это было необходимо. Я унесла этот подсвечник в мою гримерную вместе со свечой, и никто его там не заметил, ни один человек. Даже полиция. Вероятно, не было нужды искать другое орудие убийства, ведь у них уже был дверной упор. Но я всегда хранила этот подсвечник как… возможную улику.

Я вспомнила, что и Дони Флетчер тоже искала улику. Что-то ускользало от меня. Картина никак не складывалась.

— Но я все-таки не понимаю, — настаивала я. — Мне непонятно, почему это так важно сейчас?

Она вдруг осознала мое присутствие, резко выпрямилась в своем шезлонге:

— Я совсем забыла, сколько тебе лет. Ты еще очень юное существо. И была совсем ребенком, когда все это произошло. Когда Майлз вернется, лучше сделай вид, что ты ничего не знаешь, ни о чем не догадываешься. Ты не должна ни единым словом обмолвиться о том, что я тебе сказала. Никому ни единого слова! Ни Дони, ни Майлзу, ни Ирене, даже Гуннару.

Я успокоила ее:

— Не волнуйся. Никому ничего не скажу.

Неожиданно Лора показалась мне такой хрупкой и ломкой, как кукла. Неведомая ранее потребность защищать ее, спасти от всего, что ей угрожало, вдруг пробудилась во мне.

Но в холле послышались шаги Майлза, и я отпрянула от нее. Когда он возник в дверях, я находилась уже на другом конце комнаты.

— Я поговорил с Дони, — сказал Майлз, обращаясь к жене. — И велел ей положить подсвечник на место. Когда-нибудь ты должна откровенно рассказать мне, почему существование этого подсвечника так тебя беспокоит. Но Дони, конечно, не имеет права рыться в твоих вещах. Боюсь, ее любопытство неистребимо. — Он бросил на меня неприязненный взгляд. — Нельзя ли нам освободиться от вашего присутствия, хотя бы ненадолго? Я хочу остаться со своей женой наедине.