Шенгенская история - [26]
Ехали они минут семь, и за эти минуты успел Кукутис согреться и о себе чуток рассказать. Хотел было даже на ночлег к доброму водителю – стареющему мужичку лет шестидесяти – напроситься, да не сделал этого. Вот если б они дольше ехали! А так – семь минут знакомства – не повод на ночлег напрашиваться!
Возле первого же дома поселка попросил Кукутис остановить машину. Вышел. А «малюх» дальше поехал и свернул на какую-то другую, невидимую уже дорогу, уходившую вправо от поселка.
Домики тут были каменные и двухэтажные. Это Кукутиса огорчило сразу. Живущие в кирпичных домах люди обычно не такие гостеприимные, как те, что в деревянных живут.
Окна ближнего дома горели одинаковым ровным желтым светом, словно за каждым таким окном одинаковые люди жили, и все в комнатах их тоже было одинаковым, таким же, как в других комнатах этого дома.
Прошел Кукутис чуть дальше по тропинке и увидел, что из окон первого этажа третьего в ряду дома на снег больше света падает, чем из окон ближних домов. Приблизился и увидел яркую витрину кафе. Внутрь зашел, огляделся. Все столики заняты: где двое, где трое мужиков сидят и пиво пьют. И только за одним столиком с бокалом белого вина – молодая женщина в джинсах и синем свитере с необычно сплетенной русой косичкой волос. Косичка, в которую были собраны волосы с самой макушки, опускалась, закрывая левое ухо, почти до самого плеча. Рядом с ней – мальчишка лет четырех от роду. Мальчишка на листе бумаги цветными карандашами круги рисует. Увлеченно и сосредоточенно.
– Можно возле вас? – спросил Кукутис, с интересом рассматривая ее необычную прическу.
Женщина подняла взгляд на спросившего. Кивнула, не сказав ни слова.
Присел Кукутис за стол, оглянулся на прилавок, за которым бородатый поляк с веселыми глазами стоял в поварской белой куртке. За его спиной на прикрепленном к стене телевизоре показывали без звука футбольный матч в какой-то теплой стране. Футболисты бегали по зеленому полю, но никто в кафе не обращал на них никакого внимания.
– Тут самому надо заказывать, – сказала женщина Кукутису, решив, что он официанта ждет.
– Ага, – кивнул странник. – Отдохну чуток и пойду закажу!
Пять минут наслаждался Кукутис теплом и домашним легким шумом, сплетенным из разговоров за другими столиками, шуршанием карандашей по бумаге, цоканьем кружек, чашек и ложечек, которые время от времени собирал бармен со столов и складывал в мойку. Но потом поднялся, подошел к стойке. Протянул бармену раскрытую ладонь с горстью монет.
– Тут, может, есть и ваши злотые? Посмотрите, а вдруг на чашечку чаю хватит?
Опустил бородатый бармен взгляд на монеты Кукутиса. Среди старинных английских шиллингов и фартингов, среди царских российских гривенников и болгарских левов увидел он серебряный польский грош Зигмунта Первого. Выудил его двумя пальцами из горсти. Посмотрел таинственно на одноногого клиента, словно догадался о чем-то тайном.
– Есть тут польские, – прошептал радостно. – Даже на ужин хватит, не только на чай! Подождите полчасика, вам моя жена приготовит!
«Что такое полчаса в жизни человека, который не умеет умирать?!» – подумал Кукутис и усмехнулся.
Вернулся за стол. Покосил взглядом на молодую женщину с необычной косичкой, на ее малыша, державшего в руке толстый цветной карандаш, как матерые бандиты держат нож – острием книзу, крепко сжав рукоятку в ладони. Малыш продолжал наполнять лист бумаги жирными цветными кругами, время от времени меняя цветные карандаши, но не меняя способ рисования.
– А ты попробуй квадрат нарисовать, – негромко предложил Кукутис мальчику по-польски.
Мама малыша обернулась. Малыш замер, карандаш вертикально застыл на бумаге.
– А как это? – спросил малыш.
– Можно? – Кукутис взял коричневый карандаш точно так же, как держал его мальчик, нарисовал в свободном углу листка квадрат и устало вздохнул.
– Трудно, – сказал он. – Давай я попробую по-другому! – Он взял карандаш пальцами, как ручку, и легко несколько раз обвел квадрат, а после, поменяв несколько раз карандаши, сделал его разноцветным.
Малыш с интересом смотрел на пальцы старика. Потом попробовал сам взять так карандаш. Было видно, что он боится его выронить – пальцы мальчика оказались не приучены его держать.
– Вы, наверное, из Беларуси, – сказала молодая женщина.
– Почему вы так подумали? – удивился Кукутис.
– У нашего сельского старосты домохозяйка из Минска, она тоже всем показывает, как надо правильно делать. Долго втайне пыталась их сына с левши на правшу переучить, пока ее не заставили книгу прочитать о том, что левша имеет больше шансов стать президентом Польши, чем правша. Только тогда успокоилась, но до сих пор за всеми присматривает, где бы ни оказалась, и советы дает!
Говорила это все женщина с косичкой вполне приветливо, без единого намека на недовольство.
– Вы почти угадали, – улыбнулся Кукутис. – Я из Литвы, а Беларусь когда-то тоже была Литвою.
– Ошиблась, – выдохнула она. – Литовцы другие, они советов не дают и никого переучить не стараются.
– А вы откуда так много о литовцах и белорусах знаете?
Женщина задумалась. Посмотрела на сына – он снова водил карандашом, как ножом, по бумаге, стараясь не выскакивать линией из уже многократно наведенных кругов с жирными разноцветными краями.
Для тех, кто любит веселый розыгрыш, для фантазеров и выдумщиков написаны эти забавные и поучительные истории из жизни чепухоносиков.
…В селе Малая Староградовка, которое находится в так называемой серой зоне, остались жить всего два человека – пенсионер сорока девяти лет от роду Сергей Сергеич и его бывший одноклассник Пашка. И они, имея абсолютно противоположные взгляды на жизнь, вынуждены мириться друг с другом, хотя к одному заходят в гости украинские военные, а к другому – сепаратисты. Главная забота Сергеича – как и куда с наступлением весны увезти подальше от войны своих пчел – все шесть ульев. Увезти туда, где не стреляют, чтобы впоследствии у меда не было привкуса войны.
Неприметная, на первый взгляд, татуировка на плече одного из героев приводит к разгадке тайны, которую более полувека хранил дом в Очакове. Стоит 30-летнему Игорю надеть обнаруженную там старую милицейскую форму, как эта форма перестает быть старой и он оказывается в 1957 году в Очакове, где его ждут сюрпризы из прошлого…
Николай Сотников, главный герой романа, становится обладателем интересных и загадочных документов. Заинтригованный, он начинает собственное расследование, для чего и отправляется в далекое и, как оказалось, опасное путешествие, кардинально изменившее его жизнь.
Книга продолжает начатый автором в романе "Пикник на льду" рассказ о судьбе журналиста Виктора Золотарева. Спасаясь от смерти в Антарктиде или участвуя в предвыборной кампании в Киеве, переживая ужасы "добровольного" чеченского плена, он осознает справедливость Закона улитки, рожденного самой жизнью, – без собственного домика, крыши, как улитка без ракушки, – ты слизняк. И любой, походя, может просто раздавить тебя ногой…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Олег Васильевич Мальцев — мурманчанин. Работал на Шпицбергене, ходил на ледоколах в Арктику. Сейчас работает в Мурманском высшем инженерном морском училище. Первая его книга — «Движение к сердцу» вышла в нашем издательстве в 1977 году.
В книге собраны рассказы русских писателей о Семнадцатом годе – не календарной дате, а великом историческом событии, значение которого до конца не осмыслено и спустя столетие. Что это было – Великая Катастрофа, Великая Победа? Или ничего еще не кончилось, а у революции действительно нет конца, как пели в советской песне? Известные писатели и авторы, находящиеся в начале своего творческого пути, рисуют собственный Октябрь – неожиданный, непохожий на других, но всегда яркий и интересный.
«Книга эта — не мемуары. Скорее, она — опыт плебейской уличной критики. Причём улица, о которой идёт речь, — ночная, окраинная, безлюдная. В каком она городе? Не знаю. Как я на неё попал? Спешил на вокзал, чтобы умчаться от настигающих призраков в другой незнакомый город… В этой книге меня вели за руку два автора, которых я считаю — довольно самонадеянно — своими друзьями. Это — Варлам Шаламов и Джорджо Агамбен, поэт и философ. Они — наилучшие, надёжнейшие проводники, каких только можно представить.
Пикей, бедный художник, родился в семье неприкасаемых в маленькой деревне на востоке Индии. С самого детства он знал, что его ждет необычная судьба, голос оракула навсегда врезался в его память: «Ты женишься на девушке не из нашей деревни и даже не из нашей страны; она будет музыкантом, у нее будут собственные джунгли, рождена она под знаком Быка». Это удивительная история о том, как молодой индийский художник, вооруженный лишь горсткой кисточек и верой в пророчество, сел на подержанный велосипед и пересек всю Азию и Европу, чтобы найти женщину, которую любит.
«Звёздная болезнь…» — первый роман В. Б. Репина («Терра», Москва, 1998). Этот «нерусский» роман является предтечей целого явления в современной русской литературе, которое можно назвать «разгерметизацией» русской литературы, возвратом к универсальным истокам через слияние с общемировым литературным процессом. Роман повествует о судьбе французского адвоката русского происхождения, об эпохе заката «постиндустриальных» ценностей западноевропейского общества. Роман выдвигался на Букеровскую премию.