— Ладно, ты права, извини. А что там еще написано?
— Изначально статуи предназначались трем дочерям султана, предполагалось, что, пока они будут храниться во дворце, этим девушкам будет сопутствовать удача в любви. И, по легенде, им действительно повезло, и они жили долго и счастливо со своими любимыми, как и несколько следующих поколений их семьи. А потом, лет сто назад, одна из этих статуй пропала, поговаривают, что она пошла на дно вместе с «Титаником», но я не нашла этому никаких подтверждений. И той ветви семьи Райяс сразу же перестало везти — как в любви, так и в делах, а теперь никого из них уже нет в живых. Это так грустно, как ты считаешь?
— Особенно когда знаешь, что вся твоя жизнь зависит от того, есть у тебя эта статуя или нет, — ответил Маркус, остро ощутив, как нуждается Эйвери в своем ангеле.
Неужели она всерьез считает, что от этой глыбы мрамора может зависеть ее счастье? Конечно же нет. Хотя он на собственном опыте знал, что значит потерять семейное наследие и как пусто после этого становится на душе. Что ж, может, старая легенда верна не только в далеком Дубае.
Следующим утром Маркус проснулся еще затемно, хотя первые предрассветные лучи уже окрашивали нависшие над городом облака в нежно-персиковый цвет. А заснуть вчера ему было весьма непросто. Во-первых, потому, что Эйвери Каллен спала всего через три двери от его комнаты, а во-вторых, потому, что они хоть и потратили вчера еще больше двух часов на поиски, ничего стоящего найти так и не сумели.
И перед тем как все же добраться до кровати, Маркус позвонил Анне, и она предложила ему поговорить с Раифом Коури, обвинившим их в краже статуи. Если уж кому-нибудь что-нибудь и известно, то, скорее всего, именно Раифу, вот только вряд ли он примет их с распростертыми объятиями, а может, и вообще откажется говорить.
Быстро освежившись, Маркус вернулся в кабинет, набрал названный Анной номер, несколько раз объяснил служащим, кто он и что ему нужно, и тогда его наконец переключили на Раифа.
— Доброе утро, ваше высочество, спасибо, что согласились со мной поговорить.
— Вам не за что меня благодарить, мистер Прайс, хотя, надеюсь, вы сможете понять, что сейчас мне не слишком хочется говорить о «Ваверли».
Судя по произношению, принц явно учился за границей, возможно даже прямо здесь, в Великобритании.
— Я вас понимаю, хотя совершенно уверен, что ваши обвинения безосновательны. Я сейчас как раз ищу…
— Безосновательны? Я так не думаю. Сначала у нас из дворца крадут «Золотое сердце», а пару месяцев спустя ваша контора чудесным образом находит другое «Золотое сердце» и собирается выставить его на торги. Просто поразительное совпадение, вам так не кажется? И позвольте сказать прямо, мне это совершенно не нравится.
Да, прямее уж некуда, вот только от Маркуса ему так просто отделаться не удастся.
— Но ведь существует некоторая вероятность того, что к нам попала та статуя, что считалась безвозвратно пропавшей уже более века назад?
Принц устало вздохнул, похоже, он уже начинает злиться.
— Да, мистер Прайс, такая вероятность существует, и скоро с вами обязательно свяжутся Интерпол и ФБР. Что же касается меня, я могу вам лишь посоветовать убедить «Ваверли» в том, что им стоит вернуть то, что по закону принадлежит моей семье, или признать, что их «Золотое сердце» — фальшивка.
— А если это не фальшивка? — спросил Маркус, отчаянно надеясь, что Анна все-таки сумела разыскать Рорка Блека и получить прямо от него всю необходимую информацию. Все было бы намного проще, если бы они хотя бы смогли увидеть это «Золотое сердце» своими глазами, ведь перед тем, как исчезнуть где-то на Амазонке, Блек спрятал статую в никому неведомом месте, и теперь у них есть лишь ее фотография и слово Блека.
— Если «Золотое сердце», попавшее к «Ваверли», — не подделка, — продолжил принц, отрывая Маркуса от его мыслей, — то оно так или иначе украдено, причем украдено у моей семьи.
— А как насчет легенды, ваше высочество? Вы верите, пока статуя находится во дворце, роду Райясов всегда будет сопутствовать удача в любви?
Принц Раиф резко выдохнул, а потом заговорил, лишь с трудом сдерживая раздражение:
— Это — личное дело моей семьи, которое не имеет ни малейшего отношения к краже.
— Я никоим образом не хотел вас оскорбить, но мне бы хотелось побольше узнать об этих статуэтках и о том, что они значат для вашей семьи.
Принц немного помолчал, а потом продолжил уже совершенно другим тоном:
— Могу сказать вам лишь то, что моя семья очень болезненно переживает пропажу «Золотого сердца». У вас есть братья или сестры, мистер Прайс?
Нет. Маркус еще раз подумал о том, что удалось раскопать Эйвери. Неужели что-нибудь случилось с самим Раифом? Или его младшей сестрой, которую он так старательно прячет от мира? Неужели именно из-за этого он и заговорил иначе?
— Тогда вы не сможете до конца понять мои чувства. Передайте мисс Ричардсон, если она захочет продолжать переговоры, то пусть обращается ко мне лично, а не прячется за своих сотрудников.
И, не давая Маркусу возможности ответить, принц повесил трубку.
Что ж, похоже, он оказался в тупике.
