Шел трамвай десятый номер… - [12]

Поздний летний вечер.

Сгущаются сумерки, постепенно темнеет и, наконец, становится совсем темно.

– Там что-то бежит! – вскрикивает Бабуля. – Помогите!

– Кошка, – успокаивает ее Фотограф.

– Дайте! Дайте кошку! – кричит Школьник, и опять скачет на одной ноге.

Никакой кошки ему не дают.

– Там что-то кричит! – опять голосит Бабуля. – Оно летает!

– Это сова.

– Дайте! Дайте сову!

– Господи! Смотрите скорее! Там корова! – Бабуля останавливается и хватает Фотографа за рукав.

И правда: кто-то большой выбирается на дорогу.

– Это же лось!

– В самом деле, лось. Глядите, переходит на зеленый свет!

– Дайте! – верещит Школьник. – Дайте мне лося!

– Идем! – ребенка опять хватают за руки, и все трое мужественно продолжают путь.

Идут и идут. Идут и идут. Пока не проваливаются в глубокую яму.

Которую ловко выкопало Трамвайно-троллейбусное управление.

– Господи! – вскрикивает Бабуля. – Здесь кто-то есть! Еще один лось!

– Скорее, корова, – поправляет ее Фотограф. – Хотя, вы знаете, я лично склоняюсь к лошади.

– ХАМЫ! – кричит Мадам, потому что это именно она.

– Добрый вечер, – Фотограф галантно снимает шляпу.

– Не очень добрый, – философски поправляет его Бабуля.

– Прямо скажем, гадский, гнусный, омерзительный, никуда не годный, пропащий, как вся моя жизнь! – рявкает Мадам. – К тому же, уже ночь! Видите?

Бабуля смотрит в небо. Там светят луна и звезды. А Фотограф – о, Фотограф в небо не смотрит! Он говорит:

– Мадам! Это вы!

– Да, это я! – опять рявкает Мадам.

– А вы что, соскучились? – интересуется Бабуля.

– Признаться честно, – негромко говорит Фотограф, – очень.

– Ой, – еще тише говорит Мадам.

Здесь, в этом месте окончательно сгущается темнота. Ничего не видно. Совсем, как на экране – в нужное время, в нужном месте. Зритель, то есть, читатель, ожидает титров. То есть, не титров, а последнего слова. Ну что же, вот оно:

ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ!

Смотрите, смотрите! Вот он показался из-за поворота! Он едет! Он приехал! И вот пассажиры рассаживаются по своим местам. Впрочем, нет. Фотограф перебрался к окну, в самый конец вагона – туда, где любимое место Мадам. Теперь они сидят рядом. Смотрите, как Мадам отчаянно, словно от этого зависит ее жизнь, роется в сумочке.

– Трамвайно-троллейбусное управление приносит извинения за доставленные неудобства, – сообщает из свой кабины Водитель. – По случаю ремонта на путях плата за проезд не взимается. Следующая остановка…

– «Пальмовая улица»! – хором кричат все. – Там Безработный!

– Трамвай следует до остановки «Пальмовая улица» без остановок! – сообщает Водитель.

Спасение, то есть – спасание

– Ну, рассказывайте!

Бабуля и Школьник, Старикашка и Безработный, Кондуктор и посторонняя дама в пенсне, незнакомец в коричневом пальто, а также высокий блондин в желтом ботинке оборачиваются и выжидательно смотрят в конец вагона.

– О чем? – хором взвизгивают Фотограф и Мадам, пугаются неожиданного унисона, хватаются за руки, снова пугаются, отдергивают руки и отворачиваются друг от друга.

– Нет, не о том, о чем вы сейчас подумали, – говорит Бабуля, обнаруживая чудеса проницательности. – Об этом мы вас позже спросим. А сейчас нас интересует всех, как вы, Мадам, оказались в той яме раньше нас!

– Ах… ха-ха-ха-ха, – от облегчения Мадам заливается истерическим смехом и не может остановиться. – Ха-ха-ха… ха-ха… ха…

– Стукните ее кто-нибудь по спине, – тоном врача, назначающего клизму, молвит Безработный, – а то она так до самого кольца будет хохотать.

Фотограф наклоняется к мадам и что-то шепчет ей на ухо. Мадам стремительно бордовеет лицом, но хохотать прекращает.

– Вы хотите знать, как произошла та катастрофа, благодаря которой мы с… ну, неважно… как я упала в тот коварный раскоп?

– Мадам, ну, не тяните – вам же самой это нравится! – говорит Безработный.

– На что это вы намекаете? – оскорбленно вскрикивает мадам.

– Я не намекаю, я констатирую! – смело парирует Безработный. – Вы же любите рассказывать о себе, вот и насладитесь – аудитория у ваших ног!

– А, ну это… да… Гм… Так о чем я…

– Вы упали в яму! – теряя терпение, кричит Школьник и моментально получает звонкий подзатыльник от Бабули.

– Рассказывайте, дорогая, а если он вас еще раз прервет, я его задушу, – говорит Кондуктор, делая страшные глаза Школьнику.

– Я вам не «дорогая», – молвит Мадам. – Я теперь… ну, не важно. Так вот! Я шла мимо Парка Культуры, вся погруженная в свои думы, в свои переживания!

– Опять, наверное, томились? По ком на этот раз? – встревает Безработный.

– Хам! Впрочем, да, вы правы – я томилась! Я думала о незнакомце со шрамом на левом виске, которого встретила накануне в жилищном управлении.

– Сантехник, что ли? К нам третьего дня приходил один, как раз со шрамом на левом виске, – говорит Бабуля.

– Да ну вас всех, хамы! – кричит Мадам. – Никакой он не сантехник! Впрочем, я не знаю, кто он – я не успела спросить. Я только поймала его пламенный взгляд, который он явно задержал на мне, но тут подошла моя очередь, я пошла в кабинет начальника, а когда вышла – его уже не было. Этого незнакомца со шрамом, не начальника.

Мадам делает паузу и косится на Фотографа, который грозно хмурит брови.

– Вот не надо так грозно хмурить брови! – говорит Мадам Фотографу. – Ведь мы тогда еще не встретились. Ну, то есть – встретились, конечно, но нас еще не охватил…