Шекспировские чтения, 1976 - [9]

"Нет в мире виноватых", - провозглашает король Лир после бурных потрясений своей жизни. Как будто бы Ибсен в своих "Привидениях" приходит к тому же итогу. Но как различно звучит эта мысль у двух драматургов! У Шекспира она означает глубокое осознание социальной несправедливости, ответственности всей социальной системы за бесчисленные страдания бедных Томов. У Шекспира это чувство социальной ответственности в контексте переживаний героя открывает широкую перспективу творческого роста личности, ее конечного нравственного возрождения. У него эта мысль служит платформой для утверждения лучших качеств его героя, для утверждения его героически личностной субстанциальности. При всех богатых многокрасочных изменениях и превращениях личности у Шекспира непоколебимым является героическое ядро этой личности. У Ибсена тезис "нет в мире виноватых" сплетается с крайним моралистическим обострением вопроса о личной вине, с моралью категорического императива, и вместе с тем ведет к моральному тупику личности. Трагическая диалектика личности и судьбы у Шекспира ведет к четкости и ясности его положительной идеи. У Ибсена эта диалектика ведет к глубокому релятивизму и скептицизму. Все сдвинуто со своих мест. Колеблется нравственная и онтологическая почва мира. Нет никакой идеологически твердой точки опоры. У Шекспира в "Короле Лире" рушится мир, но жив и крепнет сам человек, а с ним и весь мир. Развитие, качественное изменение у Шекспира отличается полнотой и многообразием. У Ибсена эволюция личности имеет более строгий логический смысл. Развитие личности у него подчиняется часто законам какой-то неумолимой железной логики. Однако вместе с тем это развитие является бедным красками по сравнению с Шекспиром. Красочное обеднение, утрата живого многоцветного процесса движения личности связывается тесно с крайней текучестью впечатлений, текучестью самого характера, в которой исчезает твердая основа личности.

4. ПЕЙЗАЖ В ПЬЕСАХ ШЕКСПИРА И ИБСЕНА

Шекспир показывает человека не только во всей конкретности его социально-исторического бытия, но и во всей полноте его связей с внешним предметным миром, с миром природы, во всем многообразии его живых сочленений с объективной действительностью. Стремясь к максимальному развороту действия своей драмы, к проекции его в бесконечность, драматург вовлекает в его сферу не только самого человека, но и внешний предметный мир. Отсюда колоссальная роль внешней предметной обстановки в развитии действия шекспировской драмы. Отсюда - глубоко драматический характер шекспировского пейзажа. Драматический жанр меньше всего создает условия для пейзажа. Действие, движение событий по самой природе противоречит описанию, фиксации внимания на внешних предметах и явлениях. Шекспир делает пейзаж орудием драматического действия.

Пейзаж у Шекспира - один из элементов, организующих действие. Он вырастает обычно из отдельных слов, реплик и целых тирад, исходящих из уст героев.

Ярким примером может служить пейзаж трагедии "Макбет", отличающийся исключительной выдержанностью своего тона и создающий вместе с другими элементами сугубо мрачное настроение трагедии. Образы страшного дня встречи Макбета с ведьмами, "когда гроза без туч, на небесах играет луч"; образы ворона, каркающего в момент получения леди Макбет письма от мужа о приезде Дункана в Инвернес; образ филина, летящего в лесу в вечер убийства Банко; образ Гекаты, появляющейся в степи в грозу в сопровождении свиты ведьм, и многие другие образы того же рода поддерживают кровавую демоническую атмосферу трагедии.

Пейзаж Шекспира придает особый драматический акцент отдельным узловым моментам действия, таков, например, пейзаж бурной грозовой ночи в степи в "Короле Лире". Но один из самых существенных признаков драматического пейзажа у Шекспира - его космическая установка. Пейзаж в трагедиях Шекспира стремится развернуть образ мирового катаклизма и протянуть нити от этого катаклизма к основному нерву действия трагедии. В "Гамлете" в первой сцене мы слышим об особых знамениях природы, с которыми связывается смысл событий, происходящих при датском дворе.

В высоком Риме, городе побед,

В дни перед тем, как пал могучий Юлий,

Покинув гробы, в саванах, вдоль улиц

Визжали и гнусили мертвецы;

Кровавый дождь, косматые светила,

Смущенья в солнце; влажная звезда,

В чьей области Нептунова держава,

Болела тьмой, почти как в судный день;

Такие же предвестья злых событий,

Спешащие гонцами пред судьбой

И возвещающие о грядущем,

Явили вместе небо и земля

И нашим соплеменникам и странам.

(I, 1; перевод М. Лозинского)

В "Макбете" страшные события в Шотландии точно так же тесно связываются с необыкновенными событиями в летописях природы. О ночи убийства Макбета Ленокс говорит такими словами:

Ночь бурная была: там, где мы спали,

Вихрь трубы поломал, как говорят,

Рыданья раздавались, вопли смерти

По воздуху, пророчествуя грозно

Ужасные событья, мятежи

На горе нашим дням; ночная птица

Всю ночь кричала, долгую, как жизнь,

И говорят, земля как в лихорадке

Тряслася.

(II, 3)

Тот же мотив развивается еще полнее и определеннее в диалоге Росса и старика.