Шекспир - Пушкин - Булгаков - [23]

Видимо, Николаев начитался Т.Цявловской, которая назвала это стихотворение одой, хотя оды пишут во здравие, а эти стихи – за упокой. На самом же деле этот стихотворный памфлет гениально пародирует форму античной заповеди, которая в нашем обществе является незыблемым законом: "О покойных только хорошее, или ничего". Пушкин и пишет о супостате "только хорошее", но как пишет! И вот на этом этюде вчерашним зубрилам-отличникам как раз бы и учиться читать и понимать Пушкина. И только после этого браться судить о содержании более "крупных форм" типа "Евгения Онегина".

В.К.: Я и не зубрила, и не отличник, но, честно говоря, мне было бы интересно услышать, как вы понимаете это стихотворение…

А.Б.: Уже первые строки: "Чудесный жребий совершился: Угас великий человек" содержат указание на то, как действительно Пушкин относился к "наполеоновской легенде". Назвать смерть "великого человека" (да еще сопровождая это словом "угас") "чудесным жребием" – это ли не сарказм?! Подчеркиваю: в первой строке!

А вот начало второй строфы: "О ты, чьей памятью кровавой Мир долго, долго будет полн…" Выходит, Пушкин действительно посвятил это стихотворение именно "памяти" Наполеона, только память-то – "кровавая"; а вот концовка второй строфы: "Над урной, где твой прах лежит, Народов ненависть почила, И луч бессмертия горит". Вон, оказывается, какое у Бонапарта "бессмертие": в форме "ненависти народов".

Третья строфа:

Давно ль орлы твои летали

Над обесславленной землей?

Давно ли царства упадали

При громах силы роковой?

Послушны воле своенравной,

Бедой шумели знамена,

И налагал ярем державный

Ты на земные племена.

Ничего себе "память"! По Пушкину, Наполеон своей "роковой силой" "обесславил землю", его знамена "шумели бедой" для тех, на кого он "налагал ярем державный" (то есть, Наполеон приносил порабощенным народам беду). И так далее – в каждой строфе (а их всего – 15) подбором положенных по случаю торжественных слов Пушкин превратил эпитафию в анафему.

И вот всю эту оценку кровавых деяний Наполеона Пушкин завершает "знаменитой" строфой, значение которой Николаев понял с точностью "до наоборот": мнимую "хвалу" супостату Пушкин возводит за то, что тот дал русскому народу возможность освободить от него Европу.

Никогда не поверил бы, что можно вот так извратить суть в этом, в общем-то, довольно тривиальном (с точки зрения постижения содержания) для любого старшеклассника случае.

В.К.: Хотелось бы мне, чтобы хотя бы моей внучке довелось услышать в школе такой разбор пушкинского стихотворения – ведь его стихи надо уметь читать!

А.Б.: Именно такое неумение читать стихи и привело к тому, что "оппоненты" наговорили кучу чепухи по любому вопросу, какой бы они ни взялись обсуждать. Вы только посмотрите, сколько и с каким пафосом и апломбом Алешина с Николаевым нагородили по поводу "злополучной Макарьевской ярмарки", где я допустил возможность двойного толкования, хотя это допущение – всего лишь попытка снисходительного отношения к невежеству моих оппонентов.

В.К.: Но, может быть, в таком случае снисходительность и не нужна – и даже вредна? Давайте уж, раз мы снова упомянули Макария, расставим, наконец, все точки над ё. Вот передо мной текст статьи Николаева. Солидаризируясь с Алешиной и ссылаясь на набоковское примечание к этому месту в "Онегине" ("Упоминание о знаменитой Макарьевской ярмарке в Нижнем, куда в 1817 году ее перенесли из Макарьева, города в шестидесяти милях к востоку."), Николаев пишет:

"Набоков имел в виду вовсе не тот город Макарьев, о котором, срочно меняя тактику, пишет в последней статье Барков (этот город расположен севернее Нижнего), а небольшой городок возле Макарьевского монастыря (сейчас там поселок Макарьево)…"

А.Б.: Не грех было бы перевести набоковские мили обратно в наши версты или хотя бы в километры. Хотя не мною сказано: "Нет пророка в своем отечестве", все же замечу, что в первую очередь меня интересует не мнение Набокова, а художественный замысел Пушкина. А вот какую именно из Макарьевских ярмарок имел в виду Пушкин, из его текста как раз и не видно.

В.К.: "Макарьевских ярмарок" – во множественном числе?! Погодите, это уже что-то новое! Только дайте мне сначала закончить цитату из Николаева: "Барков все же не решился пойти на откровенную ложь и не стал утверждать, что ярмарка проходила в костромском Макарьеве, ограничившись туманным замечанием о том, что "пушкинская фраза допускает неоднозначное толкование". Хотя, по-моему, все, как любит говорить известный политический персонаж, совершенно однозначно."

А.Б.: Остряк он, однако, этот ваш Николаев – где вы только откопали такого эрудита на мою голову…

В.К.: Но все же:

":Что касается костромского Макарьева, куда по обновленной версии Баркова якобы заезжает Онегин по пути из Москвы в Нижний Новгород, то не очень понятно, каким таким "обилием" мог "кипеть" захолустный провинциальный город, где сроду никаких ярмарок не проводилось."

А.Б.: Ну, разумеется, иметь на руках товароведческую номенклатуру аж из четырех (или даже пяти?) товаров нижегородской ярмарки 1821 года – прямо-таки козырь по сравнению с "захолустным провинциальным городом", где ежегодно проводилось всего-навсего по три ярмарки в год – и ни на одну больше.