Шекспир мне друг, но истина дороже - [2]

– Низкопробно! – вынес вердикт Озеров.

Для Величковского это была вторая поездка, он пребывал в прекрасном настроении, любил весь мир и особенно себя в нем. Приглашение в экспедицию было равносильно вовлечению в круг посвященных, особым знаком, который означал «ты свой среди своих». Что-то вроде высшей правительственной награды и очень закрытого клуба, куда принимали только самых верных, близких и перспективных. «Близким и перспективным» Федя был всего полгода. И никто – даже Озеров – не догадывался, как ему это нравилось!

Командировки придумал Владлен Арленович Гродзовский – генеральный директор «Радио России», акула, столп и Мефистофель радийного мира. Несколько раз в году Гродзовский именным указом отправлял Озерова – своего главного режиссера, подельника и десницу – в какой-нибудь провинциальный город с театром, где Максим виртуозно и очень быстро записывал спектакли по русской и иностранной классике для Госрадиофонда. Постановки получали европейские премии, уездные театры – славу и небольшой приработок, а сотрудники радио – ощущение причастности и отдыха без отрыва от родного производства. Работа в таких поездках всегда была… чуточку понарошку.

Вот и теперь главный режиссер, лауреат всего и абсолютный профессионал Озеров был уверен, что с чеховской «Дуэлью» в нижегородском Государственном театре драмы управится дня за два. В худшем случае – за два с половиной. А дальше – неделя официальной командировки, когда можно болтаться по городу, бродить по музеям, сходить на комедию в театре, где уже все свои, пить пиво и есть раков в ресторанах на набережных. Именно так сейчас представлялись Озерову «несколько дней из жизни московского режиссера в Нижнем Новгороде».

Работы для Величковского не было никакой – его везли исключительно в награду за труды. Скорее даже авансом. Он был неплохим автором, и Озеров безошибочным чутьем определил, что со временем станет очень даже неплохим!.. Федя талантливо и совершенно бесстыдно писал любую, даже самую лютую конъюнктуру, соблюдал такт, умел задавать вопросы, производить нужное впечатление, знал, когда можно спорить и когда надо согласиться, и не прощал себе халтуры.

Он был ленив, непунктуален, прикидывался фрондером и циником.

Озеров подобрал Федю на утреннем спортивном канале, где тот работал корреспондентом и прославился минутным сюжетом про веломарафон, сумев на спор восемнадцать раз употребить слово «когеренция», да так ловко, что материал вышел в эфир.

Вести машину было тяжело. Снегопад только усиливался, и трассу ощутимо припорошило. Здоровенный внедорожник скользил и плавал в колее, Максиму постоянно приходилось «ловить» рулем его рысканья, а в метели все сливалось: и редкие воскресные машины, аккуратные, настороженные в тумане, и сереющий язык шоссе со смазанной разметкой, и разбитая грязная обочина…

– Ну и погодка! – изрек Федя. Он достал из кармана своих невообразимых штанов электронную сигарету, откинулся на спинку кресла и попытался затянуться – не получилось. – Как это работает?

– Заболел? – Озеров, скосив один глаз на Федю, выхватил у него изо рта сигарету и бросил ее в подстаканник между сиденьями. – В моей машине не курят!

– Они экологичные, – возразил Федя.

– Зафрахтуй во Владимире автобус и кури себе, – пригрозил Озеров, – и сними эту войлочную кепку!

– Ну наконец-то, Максим Викторович! – Федя бросил шапку на заднее сиденье и принялся с упоением, как обезьяна, чесаться. – Я в ней два часа сижу, как дурак, а вы только заметили! Где ваша режиссерская наблюдательность?

– Я машину веду. Наблюдаю за дорогой.

– Все равно, – продолжал Федя с энтузиазмом. – Для нас, работников искусства, самое главное – наблюдать за жизнью и делать выводы. Вот вы делаете выводы из жизни, Максим Викторович? Наблюдаете ли вы за ней?

– Сейчас нет.

– А я наблюдаю всегда! И категорически утверждаю, что любое событие можно восстановить по его финалу! Если вы знаете, чем именно оно закончилось, как наблюдательный человек, вы всегда сможете сказать, что именно послужило толчком! Так сказать, понять, что было вначале – слово или не только слово, а еще кое-что!

– М-м-м, – протянул Озеров, – чего ты начитался-то? Американских психологов? Или на тебя так старик Конан Дойл подействовал?

Перед самой командировкой Федя закончил сценарий по рассказам о Шерлоке Холмсе. Он долго возился, примеривался и в конце концов раскопал какой-то дореволюционный перевод, вот сценарий и получился занятный и совершенно не узнаваемый, как будто Конан Дойл вдруг взял и написал совершенно новую историю.

Максиму так понравился этот сценарий, что он даже начальству его показал. Начальство подумало и распорядилось взять перспективного Федю в Нижний. Мальчик должен отдохнуть, развеяться и почувствовать себя «частью целого».

– И этой фигней обзавелся! – Максим кивнул на подстаканник, в котором болталась электронная сигарета. – Трубку бы лучше купил.

– Я не курю, вы же знаете! Мамаша против, да и вообще Минздрав предупреждает! Но как писателю без цыбареты? Посмотрите вокруг – все вьюжит, все серо, все темно. Пустота и мрачность! В душе хаос и страсть к разрушению!