Шекспир. Биография - [29]
Выдвигались самые разные предположения, от замка Беркли в Глостершире до Тичфилда в Хэмпшире. Его определяли и ближе к родному дому, под покровительство сэра фулка Гревилла из Бичемпс-Корта, что в двенадцати милях от Стратфорда; Гревилл, отец поэта Гревилла, был местным сановником и проявлял большой интерес к образованию. К тому же он приходился родней Арденам. Это интересное предположение, но все же только предположение.
Однако позднее предпочтение стали отдавать Ланкаширу. На это указывает многое. Обратимся сперва к завещанию ланкаширского вельможи Александра Хогтона из Хогтон-Тауэра и Ли-Холла. Жена Хогтона была преданной католичкой, и ее брат находился в изгнании за исповедание старой веры. В этом завещании, составленном 3 августа 1581 года, он оставляет свои музыкальные инструменты и театральные костюмы своему сводному брату, Томасу Хогтону, с таким условием:
А если он не станет держать актеров, то моя воля, чтобы эти инструменты и театральная одежда достались рыцарю сэру Томасу Хескету. И прошу от всего сердца означенного сэра Томаса отнестись сочувственно к Гилэму и Уильяму Шейкшафту, проживающим сейчас у меня, и либо принять их к себе на службу, либо посодействовать им попасть в хорошие руки, в чем на него полагаюсь.
Это завещание привлекает к себе внимание и вызывает споры с того момента, как было обнаружено в середине девятнадцатого века (и стало широко известно после публикации в 1937 году). Если в нем действительно упоминается Уильям Шекспир, то почему его имя написано столь странным образом? Почему его, семнадцатилетнего, так выделили? Дальше по завещанию он получает 40 шиллингов в год; он назван среди сорока других слуг, но выделен особенно. Чем он заслужил это? Конечно, если он к этому времени провел два года в Хогтон-Тауэре, то его замечательный дар уже стал очевиден. И, отложив в сторону все эти вопросы и сомнения, мы получим портрет молодого Шекспира, играющего на театре при католическом дворе, куда его могли рекомендовать в качестве учителя. Заманчивая вероятность.
Многие не согласны с этим. Перемещения молодого Шекспира стали предметом серьезных споров, связанных с болезненным вопросом о его религиозной принадлежности. Был ли он действительно сочувствовавшим католической церкви или скрытым католиком? Бывал ли он вообще когда-нибудь на севере Англии? На это нет определенного ответа.
Но при тщательном рассмотрении можно пойти дальше. Семьи Хогтонов и Хескетов состояли в близком знакомстве с графами Дерби, имевшими огромное влияние в Ланкашире. В своих исторических пьесах Шекспир подчеркивает честность и верность Стэнли (родовое имя графов Дерби), что не согласуется с их действиями — в «Ричарде III» сэр Уильям Стэнли срывает корону с поверженного короля-злодея. Также общепринято мнение, что Шекспир сочинил эпитафии для двух членов этой семьи. Лорд Стрейндж (Фердинандо Стэнли, пятый граф Дерби), обладая завидным здоровьем и большой властью, был явным или тайным католиком. Он покровительствовал труппе актеров, которые назывались, соответственно, «Слугами лорда Стрейнджа». Некоторые из биографов считают, что Шекспир, находясь в Хогтон-Тауэре, участвовал в их представлениях. Труппа лорда Стрейнджа колесила по стране и была хорошо известна в Лондоне. Умело истолковав это, можно переместить молодого учителя Шекспира из сельской классной комнаты на подмостки во дворах столичных гостиниц.
Это вписывается в нашу картину, и вполне вероятно, что так оно и было. В семье Хогтон сохранилось предание, что Шекспир каким-то образом служил у них. Само по себе это ни в коей мере убеждать не может, но подкрепляется другим свидетельством. Непосредственно рядом с Хогтонами в Ли- Холле, близ Престона, жила семья Коттэмов; семьи, будучи католическими, были близко знакомы. Один из Коттэмов, Джон, уже появлялся в этой книге как школьный учитель Шекспира в Стратфорде. Он был упомянут в завещании Александра Хогтона как его «слуга». Это представляется больше чем просто совпадением. Что может быть естественнее, если Коттэм рекомендует своего лучшего ученика, тоже католика, в наставники к хогтоновским детям? Некий священник-отступник называл Александра Хогтона в числе тех, кто «держал у себя в учителях инакомыслящих».
Итак, в возрасте пятнадцати или шестнадцати лет юный Шекспир мог покинуть родной дом. Если понимать всю цепь католических связей в конце шестнадцатого века в Англии, это выглядит крайне разумным и объяснимым поступком. О связи Ланкашира со Стратфордом-на-Эйвоне уже говорилось: четверо из пяти учителей Новой школы вышли из этого самого католического из всех английских графств. Подсчитано, что «девять из двадцати одного католических учителей, казненных при Елизавете, были ланкаширцами». Томас Коттэм, священник-иезуит и брат Джона Коттэма, прятался в доме кузена Александра Хогтона — Ричарда Хогтона; католический миссионер Эдмунд Кэмпион весной 1581 года посетил Хогтон-Тауэр, где оставил некоторые книги и бумаги. Он никогда уже не вернулся за ними, поскольку оказался на виселице. Эти глубокие связи сейчас, по прошествии стольких лет, невозможно достаточно полно восстановить.
