Шекспир. Биография - [163]
Эти события происходили вскоре после серьезных общественных волнений. Особенно выделялось восстание в Мидланде, где крестьяне яростно бунтовали против огораживаний, затеянных крупными землевладельцами, желавшими присвоить общинные земли. Наиболее остро стояла проблема Арденского леса, где огораживание «превратило лесную зону в пашни… для снабжения зерном других графств». Железоделательные заводы в этом районе тоже «уничтожили огромное количество леса», и старые общинные земли превратились в частные пастбища. Никто не отрицал, что земля принадлежит землевладельцам; бунтовщики протестовали против нарушения векового порядка. В стране по-прежнему не хватало продовольствия, и люди голодали; недовольные полагали, что недостаток еды связан с огораживаниями.
Мятеж начался в канун первого мая, быстро распространился по графствам Средней Англии, а летом перерос в большое восстание. Король выпустил воззвание, в котором выразил сожаление, что «многие злонамеренные люди осмелились недавно собраться в необузданные толпы». Восстание закончилось только после того, как власти самым жестоким образом вмешались в события; армия расправлялась с мятежниками, убивая их без счета; многих взяли в плен и повесили, вздернули на дыбу и четвертовали. Все это происходило почти у самого порога шекспировского дома; описание увиденного он включил по крайней мере в одну из последующих пьес.
В зимний сезон, длившийся с декабря 1607 до февраля 1608 года, «Слуги короля», к удовольствию королевской семьи, представили при дворе тринадцать пьес. Названия их в записях не обнаружены, но мы не ошибемся, если выскажем предположение, что одной из них была «Антоний и Клеопатра». В стихотворной драме Сэмюела Дэниела «Клеопатра», переизданной в 1607 году, есть подробное и выразительное описание умирающего Антония, когда его поднимают на вершину «монумента» (усыпальницы) Клеопатры. Этого не было в первоначальном варианте пьесы Дэниела, вышедшем в 1594 году; возможно, он видел на сцене пьесу Шекспира, где, в соответствии со сценическими ремарками, «Антония поднимают наверх к Клеопатре»[373]. Это указывает скорее на визуальную, чем на вербальную память. Театры с июля были закрыты из-за чумной эпидемии; вероятно, Дэниел смотрел пьесу в «Глобусе» поздней весной или в начале лета. На Рождество постановку возобновили и показали королю.
Возможно, однако, что зрители остались равнодушны к «Антонию и Клеопатре». За исключением аллюзий, которые мы находим у Сэмюела Дэниела, о пьесе не найдено никаких сведений. При жизни Шекспира ее не публиковали, как и другую пьесу из римской жизни — «Кориолан». Если бы эти произведения не вошли в Первое фолио, мы бы не знали об их существовании.
Материал для «Антония и Клеопатры» Шекспир почерпнул у Плутарха и Горация, Монтеня и Плиния. Театр, по-видимому, имел огромное влияние на общественную жизнь, и память о театральных постановках жила долго, поэтому обреченная любовь Антония и Клеопатры и убийство Юлия Цезаря стали двумя самыми известными эпизодами из римской истории. В высокопарных строках «Антония и Клеопатры» воскресают последние годы Римской республики. В пьесе преобладает язык страсти и желания. Он придает смысл всему происходящему, даже вязкому многословию египтян, которому Шекспир противопоставляет возвышенные речи римлян о времени и долге. Пьеса в целом — это торжественная речь, задуманная как поэма. Каким-то безошибочным внутренним чутьем Шекспир угадывает суть характеров героев. В Октавии Цезаре, например, уже проступают черты величия и жестокости, которые проявятся в полной мере, когда он станет Августом, первым императором в римской истории.
Цели, к коим стремится Шекспир, настолько велики, что его воображение выходит из берегов; он представляет себе необъятный мир и главных героев, уже готовых стать богами. Антоний и Клеопатра могли бы повторить слова императора Веспасиана, сказанные на смертном одре: «Боюсь, что я превращаюсь в божество». Но они приветствуют такую судьбу; они жаждут перемен. Ни в одной пьесе нет такого свободного действия, с таким множеством сцен и гонцов изо всех уголков земли, — но для Шекспира вообще не существует границ. Это великолепное зрелище, живая картина, пышная процессия. Оттого-то Антоний и Клеопатра — в высшей степени театральные фигуры: как будто какой-то волшебник спроецировал их образы на полотняный экран.
ГЛАВА 81
Эдмунда Шекспира похоронили в последний день 1607 года. Стояли почти невыносимые холода. К середине декабря Темза замерзла настолько, что «люди доходили по льду до середины реки, а к тридцатому декабря многие… переправлялись пешком через Темзу в различных местах». На льду раскинулся небольшой палаточный городок: здесь проводили состязания борцов и футбольные матчи, работали цирюльники и открывали двери харчевни; притихшая неподвижная река приятно разнообразила жизнь горожан.
Тридцать первого декабря тело Эдмунда Шекспира привезли в церковь на южном берегу Темзы. В похоронной книге церкви Спасителя отмечено: «31 декабря 1607 г. Эдмунд Шекспир, актер». Дальше следует запись могильщика: «31 декабря 1607 г. Эдмунд Шекспир, актер, похоронен в церкви под утренний звон большого колокола, 20 шиллингов». Колокольный звон, без сомнения, оплачивал брат, который в жестокий холод сопровождал гроб к месту захоронения. Возможно и даже вполне вероятно, что Эдмунд умер от чумы. Не прошло и шести месяцев, как он последовал за своим маленьким сыном.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге показана история Англии от периода неолита, первых поселений и постройки Стоунхенджа до возведения средневековых соборов, формирования всеобщего права и конца правления первого короля династии Тюдоров Генриха VII.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна, которая всегда была единым целым, сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. В этой книге освещается период правления в Англии династии Тюдоров.
История Англии — это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней — не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Повествование в этой книге начинается с анализа причин, по которым национальная слава после битвы при Ватерлоо уступила место длительному периоду послевоенной депрессии.
Многие из написанных Акройдом книг так или иначе связаны с жизнью Лондона и его прошлым, но эта книга посвящена ему полностью. Для Акройда Лондон — живой организм, растущий и меняющийся по своим законам, и потому «Лондон» — это скорее биография города, чем его история. В книге есть главы об истории тишины и об истории света, истории детства и истории самоубийства, истории кокни и истории алкогольных напитков. Возможно, «Лондон» — самое значительное из когда-либо созданных описаний этого города.
История Англии – это непрерывное движение и череда постоянных изменений. Но всю историю Англии начиная с первобытности пронизывает преемственность, так что главное в ней – не изменения, а постоянство. До сих пор в Англии чувствуется неразрывная связь с прошлым, с традициями и обычаями. До сих пор эта страна сопротивляется изменениям в любом аспекте жизни. Питер Акройд показывает истоки вековой неизменности Англии, ее консерватизма и приверженности прошлому. Период между Славной революцией (1688) и победой армии союзников при Ватерлоо (1815) вобрал в себя множество событий.
«Дом доктора Ди» – роман, в котором причудливо переплелись реальность и вымысел, история и современность. 29-летний Мэтью наследует старинный дом, и замечает, что нечто странное происходит в нем... Он узнает, что некогда дом принадлежал знаменитому алхимику и чернокнижнику XVI века – доктору Джону Ди... Всю жизнь тот мечтал создать гомункулуса – и даже составил рецепт. Рецепт этот, известный как «Рецепт доктора Ди» , Питер Акройд приводит в своей книге. Но избавим читателей от подробностей – лишь те, что сильны духом, осилят путь знания до конца...Образ центрального героя, средневекового ученого и мистика, знатока оккультных наук доктора Ди, воссоздан автором на основе действительных документов и расцвечен его богатой фантазией.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
В истории мирового кинематографа с именем Альфреда Хичкока – режиссера, продюсера, сценариста – неразрывно связан жанр триллера и понятие саспенса. Закомплексованный толстяк обладал волшебным даром, позволявшим ему обращать вечно терзавшие его страхи на пользу творчеству: Хичкок мастерски создавал в своих фильмах атмосферу тревожной неопределенности и напряженного ожидания. Странный, склонный к жестоким розыгрышам человек, в молодости испытавший влияние немецкого и русского кино, не боялся экспериментировать и постоянно использовал новаторские, а порой и шокирующие приемы.