Шехерезада - [148]
— Я ему не доверяю, — шепнул он. — Никогда не верил.
Юсуф оглянулся в сторону мечети.
— А я верю, — твердо сказал он, — что он не дрогнет перед лицом опасности.
— Да я не то имею в виду, — оговорился Касым, но Юсуф точно знал, что имелось в виду: как бы аскет не поднял на них меч, чтобы остаться единственным спасителем и получить награду халифа. Он чуть не усмехнулся от нелепой мысли, будучи абсолютно уверенным, что если до того дойдет дело, то именно Касым порубит на куски всех и каждого.
— Не верю ни в какие пророчества, — уклончиво пробормотал он.
— В скакунов веришь?
— В совпадения верю. Саранча служит хорошим предлогом.
— Для чего?
— Для того, чтоб свое дело сделать.
Касым хмыкнул.
— Если кто-нибудь еще умрет, поверишь?
— Верю, что еще кто-то умрет.
— Он верит. — Касым ткнул пальцем в сторону мечети.
— Не будем говорить о мужчине, погруженном в молитвы.
— Пустыня расплавила тебе мозги, — объявил Касым, рискнув сделать ревнивое замечание: — Не так хорошо тебя зная, принял бы за его брата.
— Я никому не брат.
— Тогда не будем продолжать разговор в таком тоне. Даю слово, что не убью тебя, если другой погибнет.
Юсуф взглянул на него:
— А если я погибну?
— Тогда обязательно его убью, — без колебаний заявил Касым — И ты точно так же поступишь.
Юсуф не ответил, и оба молчали, пока Исхак не пришел из мечети.
Перед рассветом снова отправились в путь. Юсуф торопился. Въезжая в суввад, громко топали по мостам, плюхались в ирригационных каналах, мчались мимо погибших посевов ячменя, фасоли, повергая горюющих крестьян в ужас. Достигнув Нар-Малика, свернули с большой дороги, направившись без остановки по бесконечным рисовым и баклажанным полям к великой столице Сасанидов. Посреди второй ночи прибыли на восточный берег Тигра, но отдыхать не стали, упорно стремясь к цели, слишком взволнованные.
За рекой в ледяном лунном свете сверкали две огромные постройки, Айван-Кисра — дворец Хосроев, — и аль-Каср-аль-Абияд — Белый дворец, — парившие в небе разбитой скорлупой яиц гигантской птицы Рух. Но робеть было некогда. Они спешились, вытащили мечи из ножен, отпустили изнемогших верблюдиц. Юсуф, властно хлопнув Сафру по ляжке, шепнул:
— Встретимся в Багдаде, девочка. — Касым прищурился, видя в этом замечании продуманное коварное намерение вора вернуться в Багдад в одиночестве.
Им предстояло переправиться через полноводное русло. Они было уже отчаялись, почти отказавшись от мысли о преодолении столь широкого водного пространства — никто из проплывавших лодочников явно не собирался приглашать их на борт, — как вдруг заметили самостоятельно плывший вниз по течению ялик — несколько досок, привязанных к наполовину опавшим поплавкам из козьих шкур, — отловили, покорно уселись, принялись расчетливо грести и успели переправиться, пока тот совсем не развалился и был унесен потоком.
Обнажив и устремив мечи к луне по предложению Юсуфа, тихонько приблизились к палатам Хосроев, рассыпались вокруг веером, как опытные воины, стали по-кошачьи подкрадываться. Но в тени гигантской арки, заросшей сорняками, не обнаружили никаких признаков жизни, кроме птичьих гнезд и козьего помета. Повернули на север к совсем развалившемуся Белому дворцу, отчаянно и безнадежно приглядываясь, нарочито размахивая мечами, вспугнув только нескольких поселенцев. Сошлись вместе, завершили осмотр руин: обвалившиеся стены, отдельные помещения без потолков, сложенные из пальмовых листьев хижины поденщиков, беженцев из аль-Мадейна. Потеряв надежду, приперли одного из них к стенке, принялись допрашивать, не заметил ли он что-нибудь необычного за последние две недели; не знает ли о какой-нибудь женщине, которую держат в плену; не слышал ли чьего-нибудь пения. Перепуганный мужчина на все вопросы отвечал отрицательно, и, отчаявшись, троица отступила.
Когда тьма на небе стала таять, они, стоя в центре Ктесифона, увидели вдали, на севере, кружившиеся тучи, летевшие к Багдаду. Юсуф охнул. Касым, крепко стиснув рукоять меча, бросил обвиняющий взгляд на Исхака и брызнул слюной.
— Ничего… Ничего, никого. Что теперь, а? Что дальше?
Аскет замер, потрясенный новым озарением, и Касым озабоченно нахмурился.
— «…не раскинет Аравитянин шатра своего, — неожиданно прошептал Исхак, — и пастухи со стадами не будут отдыхать там…»
Юсуф уставился на него, стараясь понять.
— «Шакалы будут выть в чертогах их, и гиены — в увеселительных местах. Близко время его[77]…»
Наконец, Юсуф понял и вымолвил:
— Пророк Исаия…
— Мы пришли не в тот Старый город… — дрожащим голосом пробормотал Исхак. — Только одни развалины достойны сказительницы. — И устремил взгляд к югу.
— Какие? — озадаченно спросил Касым.
— Это было все время написано на стене, — сказал Исхак, проклиная себя за ошибку и надеясь, что еще не поздно.
Глава 39
— Что… Хамид?..
— Я спрашиваю, откуда ты знаешь?
— Что, Хамид? — переспросила она. — Что знаю?
— Откуда ты знаешь, что я…
Она терпеливо ждала.
— Не прикидывайся, будто не понимаешь, о чем идет речь.
— Действительно понятия не имею, Хамид. О чем же?
Он тяжело сглотнул, стараясь не краснеть, мгновенно нырнув в тень. А когда снова заговорил, голос дрогнул.
