Шеф-повар Александр Красовский 3 - [7]

Крутя мясной фарш, сложил все маты на тупую мясорубку, взяв на заметку, что надо срочно купить новую, как только появятся деньги.

Салат оливье получился неплохой, все же майонез сейчас делался на настоящем оливковом масле, да и в любительской колбасе сои с крахмалом еще не было.

Зато с ножами в нашем доме была настоящая беда, стоило только взять один из них в руки, сразу стало понятно, что любовника у маман не имеется, а у Пашки руки растут из жопы.

В ящике для инструмента нашел корундовый брусок и заточил пару ножей, обратив заодно внимание, что инструмента в ящике за два года моего отсутствия изрядно убыло.

Припомнил, что, когда в первой жизни вернулся из армии, то устроил брату изрядный скандал по этому поводу. Сейчас же только улыбнулся. Пропажа штангенциркуля или нескольких сверл меня сейчас нисколько не волновала. Зато вопрос, что делать и как жить дальше, не покидал мою побитую голову. И это было главным. Но, кроме того, меня одолевали нестерпимое желание послать все к чертовой матери и уехать в Вытегру. Хотя Люда уже, скорее всего, меня уже не ждет.

Около пяти часов первым вернулся домой Пашка.

– Ох, ничего себе, ты развернулся! А запахи то, какие! – вскликнул он, зайдя на кухню, где сразу протянул шаловливые ручонки к заварным булочкам со сливочным кремом.

Пришлось стукнуть по рукам половником, чтобы не совал их, куда не надо.

– Сашка, ну что тебе жалко, я только одну штуку, возьму, ну две, не больше, – сразу заныл он. У Пашки был такой забавный вид, что я невольно рассмеялся. И поймал себя на мысли, что отношусь к нему, как большому ребенку.

– Ну, возьми, что с тобой сделаешь, – усмехнулся я, – но больше ничего не трогай. Ждем маму. Кстати, ты дихлофос купил?

– Купил, конечно, не видишь что ли? – Пашка продемонстрировал мне авоську с полулитровой бутылкой инсектицида.

В это время входная дверь в прихожей открылась, и сразу же раздался недовольный мамин голос.

– Паша, что у тебя происходит? Почему горелым пахнет, ты опять на кухне, что-то сжег? И почему дихлофосом несет на всю квартиру?

Я вышел в коридор, как раз во время, чтобы принять из её рук тяжелую хозяйственную сумку.

– Мама, привет, ну вот я, наконец, добрался до дома, правда, без приключений не обошлось.

– Боже мой! Сашенька! Наконец то ты дома! Я так рада, так рада, что ты приехал. Ну, теперь мы все вместе заживем по-новому! – воскликнула она, обнимая меня.

Естественно делала это со слезами на глазах. Я же осторожно обнимал стройную молодуюженщину. Конечно, я понимал, что увижу её такой. Но подсознательно ожидал увидеть маленькую сухонькую старушку с седой головой, оставшейся такой в моей памяти.

– Совсем себя не жалеешь, – шепнул ей, целуя в щеку. – Могла бы такие тяжелые сумки не таскать, глянь, какой лоб у тебя есть для такой работы.

– Это Пашка то? – сквозь слезы шмыгнула мама. – Я ему доверяю только картошку на рынке покупать и больше ничего. Ну, разве еще хлеб да молоко.

– Мам, не сочиняй, – оскорбился Пашка. – Только вчера меня хвалила, что я хорошее мясо купил. Полтора часа пришлось в очереди стоять.

Но мама его уже не слушала, профессиональным взглядом она оценивала мою физиономию.

– Ох, сынок, как же тебя разукрасило. Что же за коновал тебе швы накладывал? Это же ужас чистый! А с носом что натворили! Неужели хорошего челюстно-лицевого хирурга в Ленинграде не найти. Горюшко ты мое!

Она вытерла платком снова набежавшие слезы и решительно сказала.

– Через час позвоню Володе Новожилову, он уже дома должен быть, договорюсь, чтобы он тебя посмотрел. С таким лицом тебе оставаться нельзя.

Что я мог сказать на эти упреки. Кому в госпитале была охота возиться с моим лицом, когда открыто, стоял вопрос, выживу ли я, или нет? Да никому. Поэтому и заштопали кое-как, а нос не стали трогать вообще. Конечно, после того, как я пришел в себя, можно было устроить скандал по этому поводу и потребовать хотя бы выправить носовую перегородку. Но, подумав, я решил, что дома мне это сделают гораздо лучше. И именно о Новожилове я тогда и вспомнил.

– Ладно, давайте оставим на время все дела, – прервал я мамины размышления. – Я тут приготовил небольшой ужин в честь моего возвращения, так, что приглашаю всех к столу. Особенно Пашку, у него уже слюни ручьем текут.

– Текут, – согласился брат. – Ничего с собой поделать не могу, люблю пирожные.

– Саша, неужели все это ты сделал? – восхитилась мама. – Ну, зачем надо было так убиваться? Лучше бы отдохнул, как следует, в поезде наверняка не выспался.

Однако первым делом маман отправилась на кухню проверять не качество приготовленных блюд, а то, как я обошелся с газовой плитой, посудой и прочей кухонной утварью.

Естественно, недостатки были найдены и во всеуслышание озвучены.

Несправедливость обвинений была настолько ясна, что даже Пашка выступил в мою защиту.

– Мама, что ты так разошлась, Сашка посуду помыл, плиту начистил, у тебя она так никогда не блестела, успокойся, лучше попробуй, какие классные булочки получились.

– Да, действительно, чего это я разошлась, – сконфузилась маман. – Прости, Сашок, от нервов проклятых сама не своя. Сейчас я руки сполосну и поужинаем.