Шедевр - [50]

Я не знала никого похожего на него. Во-первых, он гораздо моложе всех тех, с кем я встречалась до этого — и прежде всего Джеффа. Эйдану было не больше тридцати, в нем чувствовалась энергия и жажда впечатлений. Он знал, чего хотел от жизни, и спешил получить это. А также он был иностранцем, выходцем из страны, казавшейся мне недосягаемой и желанной. Я никогда не была в США, и Нью-Йорк всегда оставался предметом моих грез. Это город, где Энди Уорхол открыл свое предприятие, где Пегги Гуггенхейм основала галерею, где у Ива Кляйна есть свой магазин. Там находился Музей современного искусства и музей Фрика — коллекции картин, способные любого привести в трепет.

Эйдан казался живым символом всего этого. Он, как и я, преклонялся перед искусством и имел широкие познания в его истории. Ключевая разница между нами заключалась в том, что Эйдан не творил. Зато он обладал талантом бизнесмена, что являлось еще одним, не характерным для британцев качеством. Он по достоинству оценил мою значимость как художника и потенциал британской творческой среды в целом. Эйдан любил веселиться, но воздерживался от приема наркотиков. И в первый год нашего знакомства он летал из Нью-Йорка в Лондон и обратно с невозмутимостью сельского жителя, ежедневно ездящего на работу на пригородных электричках. В то же время Эйдан являлся очень сильной личностью. Казалось, он может воодушевить любого, с кем заговорит.

Как Эйдан и обещал, в течение года состоялась моя первая персональная выставка, а вскоре он также стал агентом Билли, Сары, Рут и еще нескольких художников нашего выпуска. Лондон представлялся ему кузницей молодых талантов, и он помогал раздувать меха. Эйдан не стремился сразу продать работу. Он вывешивал ее на выставке и наблюдал, как ее стоимость неуклонно растет. К моменту продажи цена десятикратно превышала ту, что была заявлена вначале.

Невзирая на энергичность и готовность к борьбе в бизнесе, Эйдан проявлял крайнюю сдержанность, когда дело касалось личной жизни. В первый год знакомства мы проводили вместе много времени, но мне почти ничего не было известно о его жизни за океаном. Эйдан хотел, чтобы я оценивала его по тому, что он делает здесь и сейчас, и часто повторял, что предпочитает жить настоящим. Что ж, такой подход меня вполне устраивал. В конце концов, мне тоже не хотелось вытаскивать скелеты из своего шкафа.

Когда наши отношения стали более близкими, все получилось совсем иначе, чем я могла представить, хоть я и была уверена в таком исходе с момента нашей первой встречи, когда Эйдан пришел с деловым разговором в студию и застал меня посреди хаоса. Я с терпением и пониманием относилась к его сдержанности и к тому, что он не готов сделать первый шаг. Я не стремилась к близким отношениям, не желала никаких обязательств, но то растущее чувство единства между нами отражалось во всем, чем бы мы ни занимались.

Эйдан снял старое ателье рядом с Тули-стрит в качестве временного офиса и склада. Шли месяцы, и мы проводили вместе все больше и больше времени. Я помогала Эйдану подбирать художников, и мы планировали нашу первую серьезную выставку. Когда он уезжал в Нью-Йорк, я с головой окуналась в работу, веселилась с друзьями, как и раньше, но постепенно недели без Эйдана становились все тяжелее и невыносимей. Когда его не было рядом, я чувствовала себя совершенно опустошенной. Эйдан об этом не догадывался, и поэтому между нами ничего не происходило. И он ничего не рассказывал о своих делах в Нью-Йорке. Я начинала подозревать, что у него там есть какая-то женщина, отношения с которой он пытается выяснить. Но я слишком смущалась в его присутствии, чтобы открыто спросить об этом.

Однажды, в тот день, когда Эйдан должен был вернуться из очередной поездки в Нью-Йорк, я ждала его в офисе. К тому времени мы были знакомы уже около десяти месяцев, и на этот раз Эйдан отсутствовал четыре недели. Я трудилась с таким рвением, что это напугало меня. Я никогда не могла бы назвать себя трудоголиком: я работала увлеченно, но очень спокойно, без напряжения. Но теперь все было иначе. Я знала, что делаю это для Эйдана, и хотела, чтобы результат ему понравился.

Я была довольна тем, что в итоге получилось, и не могла дождаться, когда он сможет разделить мою радость.

Глядя на улицу с лестничной площадки его офиса, я увидела, как Эйдан идет по мощеной улице, низко опустив голову, с чемоданом в руке. Меня встревожило грустное выражение его лица: случилось что-то очень плохое.

Когда Эйдан заметил меня, на его лице показалась слабая улыбка, но глаза остались печальными, как туман над морем.

— Что произошло? — участливо спросила я.

— У меня выдалось несколько довольно сложных дней, — едва слышно проговорил он и отворил дверь.

Я побывала в супермаркете и теперь выложила содержимое пакета на импровизированный стол, потянула за колечко на банке и протянула Эйдану пиво. Он слегка улыбнулся, сделал глоток, потом сел на стул, тяжело вздохнул и закрыл глаза.

Я не стала интересоваться подробностями, а предложила сделать ему массаж спины.

— Я не знал, что ты умеешь, — сказал Эйдан.