Щит Времени - [13]

Зная последующие события, Эверард осмелился произнести:

– Возможно, он замышляет иное. На месте вашего правителя я обеспечил бы безопасность здесь, затем предпринял бы боевую вылазку, имея в тылу город, куда можно вернуться в случае поражения.

Креон одобрительно кивнул.

– Новая Троянская война? – возразил Гиппоник. – Да ниспошлют нам боги другой исход!

Он наклонил чашу и вылил несколько капель вина на пол.

– Не беспокойтесь, – сказал Зоил. – Наш царь прозорливее Приама. А его старший сын Деметр подает большие надежды и, возможно, станет новым Александром.

Казначей, очевидно, оставался сановником в любой ситуации. Зоил отнюдь не был примитивным льстецом, иначе Гиппоник и не приглашал бы его. На сей раз Зоил говорил правду. Эфидем сам пробился в жизни. Отважный человек из Магнезии, узурпировавший корону Бактрии, он оказался опытным правителем и искусным военачальником. Пройдут годы, Деметр преодолеет Гиндукуш и отхватит себе добрый кусок от разваливающейся империи Маурьев.

Если только экзальтационисты не одержат верх и будущее, из которого пришел Эверард, не исчезнет.

– Что ж, мне следует проверить свои запасы, – мрачно произнес Гиппоник. – В доме, помимо меня, еще трое мужчин, способных держать оружие в руках, мои сыновья… – Он не мог унять дрожи в голосе.

– Прекрасно, – громко отозвался Креон. – У нас произошли кое-какие изменения. Ты будешь под началом Филиппа, сына Ксанта, это у башни Ориона.

Гиппоник бросил взгляд на Эверарда. Их руки соприкоснулись, и агент почувствовал легкую дрожь по всему телу.

Молчание нарушил Зоил, явно решивший испытать Эверарда:

– Если ты, Меандр, не намерен участвовать в нашей войне, уезжай без промедления.

– Но не так же скоро, – ответил Эверард.

– Ты будешь сражаться на нашей стороне? – выдохнул Гиппоник.

– Признаться, это все для меня немного неожиданно… – отозвался Эверард, подумав про себя: «Ври больше…»

Креон усмехнулся:

– О, ты предвкушал веселье? Тогда трать свое жалованье на самое лучшее. Пей доброе вино, пока оно еще есть, и гуляй, пока не пришло войско и шлюхи не подняли цены, как сейчас у Феоны.

– У кого? – переспросил Эверард.

Гиппоник состроил кислую мину:

– Нечего говорить о ней. Нам до нее как до небес.

Зоил покраснел.

– Такая женщина не для какого-нибудь мужлана с мешком золота, – отрезал он. – Феона выбирает любовников по собственному желанию.

«Ого! – подумал Эверард. – И такой высокопоставленной персоне тоже ничто человеческое не чуждо. Однако не стоит ставить сановника в затруднительное положение. И без того не легко будет вернуть разговор в нужное русло».

Но в голове тут же промелькнули строчки из Киплинга:

Великие вещи, две как одна:

Во-первых – Любовь, во-вторых – Война,

Но конец Войны затерялся в крови.

Мое сердце, давай говорить о Любви![2]

Эверард повернулся к Гиппонику.

– Простите меня, – произнес он. – Мне бы хотелось остаться рядом с вами, но к тому времени, когда меня, чужеземца, зачислят на службу, решающая битва, может быть, уже завершится. В любом случае я не смогу сделать много. Я не обучен воевать в кавалерии.

Купец кивнул.

– К тому же это не твоя война, – добавил он. В голосе его звучала не досада, а скорее деловитость. – Мне очень жаль, однако, что я не могу оказать тебе настоящее гостеприимство в моем городе. Тебе следует двинуться в путь завтра или послезавтра.

– Я поброжу по улицам, потолкусь среди людей, – сказал Эверард. – Может, кому-то понадобится наемный охранник на время путешествия в родные места. Полмира минует Бактру, верно ведь? Неплохо было бы подыскать путника, направляющегося туда, где я никогда еще не был.

Он изо всех сил старался создать в глазах Гиппоника образ человека, скитающегося по миру из любопытства, а не потому только, что его изгнали из родного племени. В эту эпоху такие люди встречались нередко.

– Ты не встретишь никого с Дальнего Востока, – предупредил Зоил. – Торговля с ними почти прекратилась.

«Знаю, – подумал Эверард. – В Китае правит Цинь Шихуанди, этакий предшественник Мао. Полная изоляция от внешнего мира. А сейчас, после смерти императора, в стране царит хаос, который продлится до возникновения династии Хань. Тем временем Хунну и другие разбойники свободно кочуют и за пределами Великой стены…»

– Я бы отправился в Индию, Аравию, Африку или европейский Рим, Ареконию или даже к галлам. Мне все равно, куда идти, – сказал Эверард, пожимая плечами.

Его собеседники удивились.

– Арекония? – переспросил Гиппоник.

В висках Эверарда застучала кровь. Не изменив выражения лица, он спокойно поинтересовался:

– Вы никогда не слышали об этой стране? Быть может, вам известны ареконцы под другим именем? В Парфии до меня доходили слухи о них – правда, через третьи руки. У меня сложилось впечатление, что это случайные торговцы с далекого Северо-Запада. Звучит заманчиво.

– На кого они похожи? – поинтересовался Креон с добродушной улыбкой.

– Со слов они выглядят весьма необычно. Высокие, худощавые, прекрасные как боги, волосы темные, но кожа цвета алебастра и светлые глаза. Мужчины не носят бород, а щеки их по-девичьи нежны.

Гиппоник сдвинул брови, потом встряхнул головой. Зоил напрягся. Креон поскреб ладонью щетинистую скулу и пробормотал: