Щит Нетона - [8]
- Новое царское повеление выкрикивает: отныне считать Карфаген… как это….голой цаплей на кривых ногах.
- Голой цаплей?
- У которой нет перьев,- пояснил тартессит.
- Ощипанной цаплей,- догадался Горгий.
- Верно! А ты с фокейского корабля?
- Да.- Горгий поспешил прочь.
Он шагал по пыльной дороге и невольно вспоминал карфагенян - Падрубала и того, молодого, с яростными глазами. «Ощипанная цапля…- как бы не так», думал он, дивясь странному царскому указу.
Издали увидел еще группу всадников - там тоже выкликали указ. Видно, по всему городу разъезжают, чтоб, избави бог, никто не остался в неведении…
Торговые ряды сильно поредели: базарный день заканчивался. Все же Горгию повезло - разыскал тощего гончара с трубой, как раз тот укладывал в возок свой товар. Кое-как объяснились. По словам гончара выходило, что, верно, подходил к нему грек с рыжей бородкой, опять пробовал дуть в трубу. Дул, дул, а потом что-то сказал, засмеялся и ушел. Куда ушел? Гончар махнул в сторону порта. Больше он ничего не знал.
Нет, не иначе, как в заезжем дворе сидит Диомед, нашел, видно, собутыльника, угощается на даровщинку. Горгий огорченно поцокал языком.
Вернулся в порт, заглянул в одну винную лавку, в другую. Народу всюду полно, а Диомеда нету. Разыскал еще одно заведение - полутемный погреб, насквозь пропахший бараньим салом. Когда глаза привыкли к полутьме, Горгий увидел длинные и нечистые дощатые столы, за которыми ели, пили, галдели люди, моряки по обличью. Над столами тучами роились мухи. Какой-то пьянчуга спал, навалившись грудью на стол и уронив лохматую голову на руки.
Диомеда не было и здесь.
Один из едоков привстал, замахал Горгию: подсаживайся, мол. Горгий узнал в нем давешнего моряка, который объяснял про ощипанную цаплю. Сделал вид, что не заметил приглашения, повернулся к выходу - не тут-то было! Моряк подскочил, ухватился за гиматий, чуть ли не силком усадил.
- Отведай, грек, моего пива,- сказал он,- и все заботы с тебя сразу слетят.
С грубого лица моряка смотрели бесстрашные глаза. Он был молод, борода не росла как следует, только пух покрывал загорелые щеки. Нос у него был как у хищной птицы.
- Мои заботы - не твоя печаль,- сухо ответил Горгий, раздосадованный неожиданной задержкой.
- Верно, грек,- весело воскликнул моряк.- Вот и выпей, чтобы твои заботы и мои печали обнялись, как родные братья.
И он налил Горгию из пузатого пифоса светло-коричневой жидкости и заставил его взять чашу в руки. Пиво было приятное, горьковатое, с резким полынным духом. Ни в какое сравнение не шло с просяным египетским пивом, которое Горгию доводилось пить прежде.
- Э, нет, грек, осуши до дна! Вот так. Это не простое пиво - дикарское. На Касситеридах его варят, из зеленых шишек. Тебя как зовут?
- Горгий.
- А меня - Тордул.
Сидевший напротив долговязый юноша с изрытым оспой лицом поправил насмешливо:
- Блистательный Тордул.
Моряка будто оса ужалила. Он схватил рябого за ворот, зарычал что-то по-тартесски. Тот дернулся, выдавил из себя несколько слов, должно быть, просил прощения. Тордул отпустил рябого. В уголках его сжатых твердых губ белела пена. Горгий подивился такой вспыльчивости. Решил: надо поскорей уходить.
- Спасибо за пиво, Тордул,- сказал он.- Мне пора идти.
- Нет, Горгий,- отрезал моряк- Ты должен выпить еще.
Горгий огляделся. Вокруг сидели и стояли люди мрачноватого вида. Пили, обсасывали бараньи кости. Горгию стало не по себе от устремленных на него взглядов. Уж не ловушка ли? - подумал он.
Однако и виду не подал, что встревожен. Спокойно отпил пива, вытер усы ладонью, сказал:
- Доброе пиво. Нисколько не скисло, хоть и везли его с очень далеких Касситерид.
- С очень далеких Касситерид? Гы-гы-гы…- Тордул будто костью подавился.-Ну-ка, скажи, грек, долго ли ты плыл из Фокеи?
- Я отплыл в начале элафеболиона, а сейчас конец таргелиона … Значит, три месяца.
- Ну, так очень далекие Касситериды куда ближе, чем твоя Фокея!
- Вот как. Но плыть туда, говорят, трудно. Там же море как студень, не поддается веслу…
Тордул опять подавился костью. Он перевел своим дружкам слова Горгия, и те тоже загоготали.
- Хитер же ты,- сказал Тордул, хлопнув грека по спине,- Но отправить меня на рудник голубого серебра тебе не удастся.
- На рудник? - удивился Горгий.- Послушай, у меня и в мыслях не было…
- Да будет тебе, Горгий. известно, что путь на Касситериды - одна из великих тайн Тартесса. Эй, Ретобон! - крикнул он рябому.- Ну-ка, спой греку закон об Оловянных островах.
Ретобон, повинуясь, прочел нараспев:
Тордул перевел все это Горгию и заключил:
- В Тартессе любопытных не любят.- Он покосился на лохматого, который, похрапывая, спал на краю стола. Понизив голос, продолжал:- Вот что расскажи ты нам, Горгий. Бывали у вас з Фокеи времена, когда коварный царедворец прогонял законного правителя и обращал его в рабство?
