Щит Компорена - [6]

— И как же он оценивает этот определенный риск?

— Скажем, в десять тысяч долларов?

— Раз платятся такие деньги, значит, риск ой как велик.

— Ну, в некотором смысле...

— Подождите, — оборвал я его, ибо меня осенило. — Сколько вы берете за бракоразводный процесс?

— Мне еще не доводилось этим заниматься, — после длительной паузы ответил Майрон Грин.

— А если бы вы взялись за такой процесс, сколько бы запросили?

— Я, право, не знаю, здесь...

— Я выполню вашу просьбу за десять тысяч и свидетельство о разводе.

— Хорошо, — если Майрон Грин и колебался, то не более секунды. — Вас не затруднит приехать ко мне в пять часов?

Несмотря на дорогостоящий и абсолютно логичный совет адвоката, приятеля Майрона Грина, семья похищенного наотрез отказалась обращаться в полицию Нью-Йорка или в ФБР. Вместо этого они решили в точности следовать указаниям похитителей. Те же не отличались богатым воображением. Мне приказали бросить саквояж, набитый десяти— и двадцатидолларовыми купюрами на общую сумму в 100 тысяч долларов, на повороте к одинокой ферме в штате Нью-Джерси в половине четвертого утра. Затем я ехал по узкой дороге ровно три минуты со скоростью двадцать миль в час, прежде чем увидел сидящего на асфальте двадцатилетнего юношу со связанными за спиной руками.

История эта так и не стала достоянием газет, но не прошла незамеченной. Ко мне начали наведываться детективы и агенты ФБР. Когда же начались намеки на то, что сокрытие преступления — уголовно наказуемое деяние, я позвонил Майрону Грину, тот — своему приятелю, а последний — богатому клиенту. Клиент же связался с мэром Нью-Йорка, сенатором или Богом, но визиты представителей полиции и ФБР прекратились.

Третий раз Майрон Грин заглянул ко мне четыре месяца спустя, когда десять тысяч долларов подошли к концу, чему содействовала как моя расточительность, так и посетивший меня вежливый, но решительный сотрудник налогового управления. На этот раз Майрон Грин желал подписать договор, согласно которому он получал бы десять процентов моего вознаграждения.

— Другими словами, вы хотите (тогда мы еще не перешли на «ты») десять процентов от моих десяти процентов.

— Для вас в этом соглашении немалая выгода, — пояснил Майрон Грин.

— А мне-то казалось, что за тысячу долларов вы не согласитесь даже перейти улицу.

Он помолчал.

— Знаете, я не рассматриваю эту тысячу долларов как гонорар за юридическую консультацию. Отнюдь. Меня завораживают все эти манипуляции. Наверное, мне следовало идти в криминальные адвокаты.

Я, однако, решил, что Майрон Грин, ежели он желает стать адвокатом посредника, должен оказывать мне и дополнительные услуги. В тот день мы все и обговорили. В конце концов он согласился заполнять мои ежеквартальные декларации о доходах, оплачивать счета, следить, чтобы я не забыл перечислять алименты, и тому подобное. Разумеется, все эти труды легли на плечи сорокапятилетней секретарши Майрона Грина, ему же доставались десять процентов тех денег, что я зарабатывал, общаясь с разнокалиберными преступниками, главным образом ворами.

За четыре последующих года я понял, что моя новая профессия не нуждается в рекламе. Адвокаты, воры, страховые компании, даже полиция добровольно, не беря за то платы, распространяли славу о том, что я всегда следую полученным инструкциям да еще веду честную игру. На дело я выходил четыре-пять-шесть раз в год, и полученных денег вполне хватало на безбедную жизнь, даже с учетом уплаты алиментов.

Большинство воров таки попадались в сети полиции, но не все, в частности, тех похитителей так и не нашли. В тюрьмах они давали обо мне самые теплые отзывы тем, кто желал их слушать. Иногда я навещал их или посылал сигареты и журналы. Я полагал, что должен хоть как-то помогать тем, кто обеспечивал мое благосостояние.

— У вас, должно быть, интересная жизнь, мистер Сент-Ив. — Мы с Фрэнсис Уинго шли по коридору к столовой директора музея. — Мне еще не доводилось встречать профессионального посредника.

— Редко кто встречается с ним, кроме как по необходимости.

— У вас много конкурентов?

— Нет. Большинство людей достаточно благоразумны, чтобы не браться за такое дело.

Глава 3

С двумя из трех мужчин, стоявших у маленького бара в дальнем конце столовой, мне уже доводилось встречаться. В частности, с Огастусом Кихоулом, сенатором от штата Огайо, высоким, сухопарым, с прядью седых волос, постоянно падающей на меланхолические глаза. Политические карикатуристы его обожали. На их рисунках он напоминал убитого горем волкодава. В двадцать четыре года, сразу после второй мировой войны, во время которой он мужественно сражался с японцами, Кихоул женился на наследнице крупного состояния, нажитого на техническом воске. В последующие годы он затратил немалую толику этих денег, чтобы добиться своего избрания в законодательное собрание штата, палату представителей и, наконец, в сенат. Далее он пробиться не мог, хотя как-то намекнул мне, что не прочь оказаться на посту вице-президента, тем самым продемонстрировав, что человек он благоразумный и не позволяет разгуляться собственному честолюбию.

Рядом с ним, держа в холеной руке бокал с двойным мартини, стоял розовощекий и седовласый Лоуренс Игнейшус Тигью, президент профсоюза рабочих алюминиевой промышленности Америки, насчитывающего за миллион членов и входящего в АФТ/КПП