Щит и вера - [4]

Афанасий Тихонович Зыков был взволнован новым царским назначением. От батюшки за годы его отсутствия был единожды посланник – монах. Он рассказал, что Тихон Савельевич обосновал в Олонецкой стороне на реке Выг большой скит, став в нём старшим общинником. Живут в нём православные по старым заветам и по старой вере. И много подобных поселений возникает в той стороне. Афанасий был рад известию, но одновременно и боялся за батюшку: а ну как царская немилость настигнет непокорных? И вот теперь у него появилась возможность самому побывать в тех местах, хоть и тревожно было оставлять семейство своё на три долгих года.

* * *

Через неделю конного пути служивый люд достиг Архангельска. Город удивил посланников царя своей оживлённой торговлей, большим количеством иноземных кораблей, выстроившихся у причалов. В ту пору Архангельск был единственным портом в Руси. Афанасий и его спутники долго обсуждали увиденное. Особый восторг вызывали иностранные торговые парусные корабли, которые они видели впервые. Архангельский порт был известен на весь мир. Сюда из европейского заморья везли на Русь дорогие ткани, сахар, пряности, бумагу. Русские купцы, в том числе и московские, предлагали всё, что давала русская земля: хлеб, холсты, пеньку, воск, кожи и меха.

Город, несмотря на своё величие, был деревянным, со скромными постройками, существенно отличавшимися от московских. Гостиный двор, состоящий из нескольких зданий, был каменным.

Назначенный царём новый воевода подивился прозорливости государя Алексея Михайловича.

– Экий государь наш, Тишайший! Своего не упустит! Решил усилить здеся власть да дозор свой. Есть, есть в граде Архангельске чем наполнить государеву казну! – убеждался князь в правильности решения царя.

Вручив прежнему воеводе царскую грамоту, Дмитрий Долгоруков, вновь назначенный государем на должность воеводы Двинской области, приступил к исполнению царёва наказа. Афанасию Тихоновичу было велено собрать городскую управу, чтобы поправить вопрос о наполняемости местной казны. Собрание сие прошло тихо, местная знать не супротивилась царёву указу. В кратчайшие сроки при участии дворянина Фёдора Нарышкина строительные работы начались. Местного камня, годного для строительства, было достаточно, что существенно снизило напряжение архангельской казны.

На очереди встал Соловецкий монастырь. Для переговоров с монахами, державшимися старой веры, был отправлен с небольшим обозом Афанасий Тихонович Зыков. Путь предстоял недолгий, дён на двое. Афанасий взялся за исполнение наказа своего покровителя с радостью. Для него открылась прямая возможность навестить батюшку, коего не видел он уже десять лет. Сборы много времени не заняли, погода благоприятствовала путешествию, и через два дня Афанасий двинулся в путь.

Суров Север с путешественником. Снег лежал на бескрайней северной земле, перерезаемой овражками и холмами, поросших хвойными и лиственными лесами. Дорога петляла между ними, увеличивая путь не знавшему местности путнику. В дороге приходилось отстреливаться от оголодавших волков, почуявших человека и скотину. Однако резвые лошади и хорошо вооружённые обозники без особых усилий справлялись с этой угрозой. Труднее было с ночлегом, отдыхом и едой. Афанасий Тихонович останавливался на необходимый для лошадей отдых и ночлег у пустынников-староверов. Он воочию убедился, что северные земли успешно осваивались ревнителями старой веры, прозванными в народе раскольниками. Добротные, грамотно укреплённые скиты старообрядцев, их налаженное хозяйство не раз удивляли Афанасия. Как правило, управлял таким скитом общинный староста, избранный из числа наиболее уважаемых и грамотных поселенцев. Он управлял хозяйством и вёл духовные службы. Церковные власти Патриарха Никона не обеспечивали их духовниками, потому им пришлось избирать таковых из своих рядов, оттого стали называться они беспоповцами, а близость Белого моря, развитый рыбный промысел ещё и породил второе название скитов – поморские. Скиты поморских беспоповцев поддерживали тесные отношения друг с другом. Благодаря этому Афанасию Тихоновичу без особых усилий удалось отыскать скит, которым управлял его отец Тихон Савельевич Зыков.

* * *

Долгожданная встреча с батюшкой Тихоном Савельевичем вызвала слёзы радости и волнения у отца и сына. Афанасий увидел крепкого старца, облачённого в чёрные одежды поверх тёплого тулупа, на голове был духовный клобук. Монашеский вид отца несколько смутил Афанасия. Это не ушло от внимательных глаз Тихона Савельевича.

– Ничто, Афанасий, не смущайся моего нового сана, – обратился он к сыну, – ведь духовная служба для меня теперь главная, я навроде духовного пастыря для паствы своей. Кроме обустройства жизни главным делом остаётся сохранение нашей веры православной.

После рассказа Афанасия о домашних, о женитьбе его старшего сына Фёдора Афанасьевича и рождении у него сына, Петра Фёдоровича, чему несказанно был рад отец, сели за сытно накрытый стол и отобедали. Долго за полночь беседовали отец с сыном. Многое открыл для себя Афанасий. Был он несказанно удивлён деловитости и предприимчивости батюшки. Тихон Савельевич показал сыну духовные книги, отпечатанные в типографии Ивана Фёдорова на Москве, медные иконы ручной ковки, которые сохранили старинное письмо. Община не только хранила их, но и наладила обучение письму и чтению ребятишек и молодёжи. Тихон Савельевич, уважавший науки и знания, стремился внести их общинникам. Не без гордости сообщил он о торговле со скандинавами. Казалось, что новая жизнь, подчинённая сохранению истиной веры, укрепила не только его дух, но и плоть. Тело почтенного старика стало жилистым, сухим и сильным.