Щедрый дар - [28]

Возможно, еще жива часть его, способная простить и даже полюбить отца, или хотя бы время от времени думать о нем с теплотой и симпатией. Да, вероятнее всего, он не мог ощутить острое горе от потери человека, которого не видел большую часть своей жизни, даже толком не знал, однако его все-таки начинала привлекать мысль о том, что отец не был таким уж отъявленным негодяем, каким он привык представлять.

Несмотря на его безрадостный тон, Грейси улыбнулась вопросу.

– Что вы, было множество людей. Прощание длилось три дня, чтобы каждый желающий мог выразить соболезнования. Но даже после этого на его похороны пришли сотни людей.

– Но никого от семьи. Ни от одной из его семей.

– В каком-то смысле его семья была здесь. – Грейси надеялась, что Гаррисон не истолкует ее слова превратно, не желая, впрочем, преуменьшать значение родственных связей Гарри с ним и с Вивиан. Она лишь хотела успокоить, дать понять, что его отец не был один, когда умирал, с ним находились любящие люди.

Гаррисон, кажется, и не собирался обижаться.

– И все-таки это не то же самое. Хоть кто-нибудь из его настоящей семьи должен был приехать.

Грейси чуть помедлила в нерешительности и осторожно положила ладонь ему на плечо. Гаррисон обернулся в ответ на прикосновение, его взгляд сначала упал на ее руку, затем на ее лицо, но он не отстранился.

– Ваш отец оставил след во множестве жизней. Изменил судьбы многих людей. И сможет помочь еще большему числу нуждающихся, когда его состояние пойдет на благие цели.

Гаррисон сделал глубокий вдох, выдохнул и, не осознавая, что делает это, положил руку на ее ладонь.

– Не могу понять одного: почему он мог и хотел делать это лишь для чужих людей.

Грейси тоже не понимала. Должна существовать какая-то причина. Но им, возможно, не суждено узнать о ней. Она снова посмотрела внутрь хранилища. Вероятно, стоит искать объяснения именно здесь.

Раскладывая вещи, она старалась тщательно их систематизировать. Мебель слева, коробки справа, одежда и предметы обихода в середине, и два узеньких прохода между ними. Почти половина коробок была занята книгами и коллекцией пластинок, в основном джазовых и оркестровых записей. Многие полны реликвий и сувениров, связанных с его любимой командой «Цинциннати Редс». Грейси хотела в первую очередь открыть коробки, что стояли впереди остальных. Именно в них хранились личные вещи, в том числе фотографии, которые Гаррисон непременно должен увидеть.

Она подошла к ближайшей коробке, легко провела ножом по всей длине клейкой ленты с резким «вжик». Гаррисон сделал несколько шагов внутрь хранилища, когда Грейси уже окончательно распечатала коробку и извлекла оттуда несколько слоев тонкой упаковочной бумаги, источавшей аромат кедра. Первое, на что она наткнулась, оказалась большая пивная кружка, которую они с Гарри привезли с Октоберфеста[5], подняла ее, чтобы показать Гаррисону, и улыбнулась.

– Фидите? – сказала она, имитируя немецкий акцент, который, признаться, ей не особенно удавался. – Ваш папа любить Schwarzbier und leberwurst[6]. Он быть настоящий Feinschmecker[7].

Гаррисон негромко рассмеялся, даже сделал еще несколько шагов навстречу Грейси.

– Хм, Feinschmecker?

– Ja[8].

Затем, оставив притворный акцент, она заговорила своим обычным голосом:

– Честное слово, мне захотелось ударить его, когда он впервые так назвал меня. Немецкий не самый простой для понимания язык.

– Так что же такое Feinschmecker?

– Знаток и ценитель изысканной пищи. Хотя, пожалуй, пиво и ливерную колбасу едва ли можно назвать таковыми. Наверное, достаточно сказать, что ему нравилась Hausmannskost[9].

Гаррисон кивнул. Приблизился еще на несколько шагов.

– Не знал, что отец говорит по-немецки.

– И между прочим, весьма неплохо. Он вырос здесь в одном из немецких районов.

Грейси протянула Гаррисону керамическую кружку с изображением таксы в немецких национальных кожаных штанах, играющей на аккордеоне. Очень осторожно он наконец подошел к ней на расстояние вытянутой руки и взял кружку.

– А еще, Гарри отлично исполнял танец маленьких утят.

– Нет! – категорически отрицал Гаррисон. И взглянул прямо на нее, поймав на себе ее взгляд. Поставил кружку. – Вы никогда не заставите меня поверить, что мой отец мог танцевать танец маленьких утят.

Грейси порылась в коробке в поисках еще какого-то предмета.

– Если когда-нибудь окажетесь в Сиэтле, найдите меня. Покажу вам фотографию в качестве доказательства. О, вы только посмотрите! – воскликнула она, извлекая что-то еще, и не позволила Гаррисону хоть как-то ответить на предложение «если когда-нибудь окажетесь в Сиэтле». И о чем она думала, озвучивая это? – Вот, это я подарила Гарри на Рождество.

Она вытащила пластиковое электронное устройство размером с зубную щетку, которое, если нажать на указанное место, начинало светиться, издавая забавные звуки, и, в целом, довольно раздражающее.

– Что это такое?

– Это же звуковая отвертка, такая же, как у Доктора Кто из сериала.

– Но «Доктор Кто» – научная фантастика. Отец ненавидел научную фантастику.

– Ваш отец обожал научную фантастику. – Она жестом указала на задние ряды коробок. – Там целые тонны книг Рея Брэдбери, Айзека Азимова и Харлана Эллисона. Сами все увидите.