Щедрость пирата - [2]

– Но ведь ты не исчезнешь, – процедила Одри с жалостью. Она сказала это после долгого раздумья. Может, ей нравится быть в его доме в отсутствие хозяина, незримо участвовать в его жизни, играть в Андре, как в куклы, пока никто не видит? Ревновать его?

– Я уже давно хочу уехать домой. Если бы ты следила за нами внимательнее, то знала бы это, – бросила я назидательным тоном. – Я ужасно устала от Франции и от Парижа в особенности.

– Что? – вытаращилась на меня Николь. О, бедняжка Николь, ей и в голову не могло прийти, что кому-то может не найтись места в этом древнем городе мечтателей и художников. Я бросила на Николь выразительный взгляд, и она тут же кивнула, тряхнув своими кудряшками, и посмотрела на Одри. Та вдруг перевела прицел на Николь, и мы с ней, две жертвы, закричали в голос.

– Нет, не стреляй, – кричала я.

– Не может быть! Невозможно! – частила Николь. – Я… у меня на плите рагу, я поставила на маленький огонь, потому что ему еще долго томиться, но если я не вернусь, ведь оно сгорит, разве нет? – Ее слова прозвучали так абсурдно, что Одри расхохоталась и на несколько мгновений опустила пистолет.

– Конечно, сгорит, – сказала она, и в ее глазах вспыхнула ярость. – Все сгорит. Настал ваш персональный апокалипсис. Вы понимаете, что это судьба, Николь? Зря вы пришли сюда сегодня. Очень неудачное время и место для вас.

– У нас очень хороший дом, – пробормотала Николь, бледнея и трясясь всем телом.

– А твое имя – Одри – настоящее или выдуманное? – спросила я просто для того, чтобы продолжить разговор и оттянуть роковой момент выстрела. – Это полное имя или сокращение? Я никогда не спрашивала, ведь ты не очень-то часто с нами общалась, хотя, как я теперь понимаю, почти всегда была рядом. Незримо присутствовала, так сказать. Так что насчет имени? Эдилфрида? Я слышала, что оно произошло от мужского имени. Так, может, Этельдред? Олдред?

– А ты отчаянная штучка, – Одри отдала должное моей наигранной смелости. – Хорохоришься? Ну-ну.

– Нет-нет, штучка. – это ты. Никогда бы не подумала, что ты знаешь, как носить все эти мусульманские тряпки, я думала, что за мной ходит какая-то старая ведьма. Мне вообще казалось, что я все это придумала. Но потом ты меня чуть не сожгла заживо. Теперь-то я все поняла.

– Серьезно? – злобно усмехнулась Одри. – Ты все поняла? ВСЕ?

– Больше, чем ты думаешь, – сказала я.

– Просвети меня, если хочешь, – пожала она плечами. – Пока Николь сделает нам кофе. Пусть это будет последнее желание, а?

– Тогда мне с молоком, – заявила я. – Впрочем, ты и так знаешь, какой я предпочитаю кофе.

– Это верно. Мерзкое латте. – Одри перевела пистолет на Николь и слегка махнула им, показав на кухню. Николь шла медленно, делая каждый шаг с таким трудом, словно преодолевала расстояние в одну доску между пиратским кораблем и океанской бездной.

– Точно! – кивнула я. – Так что ты хочешь знать, Одри? Сколько тебе дадут за убийство? Я не юрист и не знаю точно. Может быть, тебя поджарят на электрическом стуле?

– Ты плохо образована, – улыбнулась Одри, краем глаза продолжая следить за Николь. Та трясущимися руками держала стеклянный кувшин, наливала воду, переливала ее в кофеварку. – Франция – цивилизованная страна, и смертной казни тут нет. Кроме того, я не собираюсь даже в тюрьме гнить. У меня, знаешь, что-то вроде лицензии на убийство, как у Джеймса Бонда. Мне все можно. И мне ничего не будет. Такие дела.

– Это не так, – сказала я, стараясь подладиться под тембр голоса Одри, под ее ритм. Где-то внутри меня плескалась ясная, холодная мысль: «Она не станет тебя слушать вечно. Тебе нужно что-то делать». Прыгнуть? Попытаться выхватить пистолет, как это постоянно делают герои фильмов? Спасти хотя бы Николь, ибо меня Одри точно успеет застрелить, будь она неладна. Тянуть время было сложно. Мысли пересыхали, как реки от засухи. Я знала, что нужно что-то говорить, что угодно. Николь включила машину, и кофеварка громко зажужжала, заставив всех нас троих подпрыгнуть. Нервы на пределе. И тут я допустила ошибку, сказав:

– Il sait tout. – И замолчала, запоздало осознав, что перепутала французские слова. Я смотрела на Одри, а по ее лицу вдруг прокатилось выражение такой паники, словно за моей спиной она вдруг увидела ураган или спираль убийственного торнадо.

– Что? – спросила она, но голос ее подломился от волнения, и звук вышел нечетким.

– Il sait tout, – повторила я уже намеренно, разделяя слова и расставляя ударение на каждом слове. – Il… sait… tout. Тебе от него не уйти. И, если только ты знаешь его достаточно хорошо, сама это понимаешь. Ты ведь понимаешь, да? Он отомстит за все, что ты сделала.

– Ты не можешь знать, ты ничего не знаешь! – Она испугалась резко, сильно, до дрожи в теле. Сумасшедшая, сумасшедшая, никаких сомнений – она оглянулась вокруг себя, и взгляд ее стал диким, звериным. Неизвестно, почему, но теперь она смотрела на меня как на призрак, как на ангела мщения, пришедшего, чтобы назвать час ее Страшного суда.

Неожиданно Одри закричала, а сама попятилась, отходя в глубь гостиной. Я пошла за ней, хотя внутренний голос в панике кричал, что нужно бежать. Нет, только не бежать. Бежать нельзя. Нельзя разворачиваться спиной, когда перед тобой хищник.