Шатун - [18]

– Кто такие? – запоздало окликнули их из приворотной вежи.

– Разуй глаза, – огрызнулся Драгутин. – От кагана Битюса к князю Твердиславу с добрым словом.

Плату за въезд с них не потребовали. Да и когда это было, чтобы хазары градским обывателям платили? Стража наверняка приняла Драгутина за хазарского гана, с которым лаяться без толку, да и чревато. Князь Твердислав с каганом ныне в большом ладу и дошел в своем раболепии до того, что пустил за городские стены три хазарские сотни, к большому ущемлению прав берестянских стражников. Драгутин нисколько не сомневался, что в случае заварушки берестяне не кинутся а помощь хазарам, даже если об этом сам Твердислав будет росить. Подкованные копыта боярских коней гулко стучали по промерзшим лесинам мостовой, тревожа притихших к вечеру собак. Припозднившиеся обыватели недовольно щурились на всадников, которых занесло за городской тын в неурочный час.

Княжья обитель располагалась рядом с Торговой площадью. И уже издали было видно, что у ворот детинца[14] колготня. Ворота по ночной поре были наглухо закрыты, а вот пространство перед ними было забито многочисленными возами. Невесть откуда притащившийся обоз перекрыл дорогу всадникам в бараньих шапках. Что, конечно, последним не понравилось. Драгутиновы бояре тоже не замедлили вмешаться в спор,

– К князю Твердиславу мы, – надрывался ражий мужик на передней подводе, – с дальнего сельца урочная дань.

– Сворачивай, – рычал ему ряженный в баранью шапку Скора.

Прочие всадники и возницы кричали уж совсем непонятное, но дело явно шло к большой драке. Привлеченные ором, городские обыватели, как водится, давали советы, которые приводили к еще большей неразберихе.

– Осаживай подводу, – требовал Скора, размахивая плетью.

– Куда я ее осажу? – огрызался возница.

Кое-кто уже начал зажигать факелы, чтобы помочь распутать клубок из возов и лошадей, образовавшийся нежданно-негаданно на обширной площади. Ругали берестяне, естественно, возниц, которые по деревенской своей простоте, городских порядков не зная, уперлись чуть ли не в самые ворота детинца. Конечно, ничто не мешало хазарам объехать возы, но для этого пришлось бы бить копыта коней по узким переулкам, и это в самую темень. Немудрено, что всадники в бараньих шапках озверели.

– О чем лай? – проснулись наконец на сторожевой веже детинца.

– К князю с оброком из дальнего сельца, – громко объяснил рыжий возница. – А эти гонят от ворот.

– Всю площадь перекрыли, ни пройти, ни проехать, – крикнул Скора.

– Тебя, олух, где носило? – рыкнули сверху на возницу. – Приперся в самую темень!

– Путь-то дальний, – обиженно пробасил рыжий. – А добро за стенами не оставишь. Ты уж пропусти нас, мечник, а то ведь разворуют городские за ночь княжье добро.

Ворота детинца по ночам без крайней нужды не открывают, да и днем сюда не каждого пустят. Этак каждый начнет к князю в гости шастать – никакого порядка не будет. А князю и его гридям в том большая докука. И без того в детинце не продохнуть, а тут еще деревенский недотепа со своими возами!

– Ну я тебе устрою спрос, – пригрозил с вежи мечник, – чтоб впредь неповадно было тревожить князя по ночам.

– Мое дело маленькое, – обиделся рыжий возница, – велено было привезти, я и привез.

Громко заскрипело колесо подъемного моста, загремели ржавые цепи. Детинец открывал свой зев, дабы принять в себя привезенный смердами княжий прибыток.

– Спешиться, – тихо приказал Драгутин.

Первым на опустившийся мост прыгнул рыжий возница, вот только вместо медвежьей шапки с головы его скалилась в сторону гридей волчья пасть.

– Волки! – крикнул ему навстречу какой-то бедолага и тут же захлебнулся кровью.

– Затворяй, – завопил с вежи понявший свою оплошность мечник, но с приказом он явно опоздал: облаченные в волчьи шкуры люди уже мелькали по двору детинца. В княжьем тереме, видимо, почуяли неладное, оттуда неслись тревожные крики. Ни княжьи гриди, числом в три десятка, ни хазары, которых было в детинце не более двадцати, не могли понять, откуда взялись посреди двора закованные в бронь и налитые силой люди. Ударившись обтянутой полотном рубахи грудью о чужую железную грудь, они падали бездыханными.

– Коней ведите следом, – крикнул Драгутин заранее отряженным для этого дела боярам. – И прикройте ворота детинца.

В городе было три сотни хазар и до сотни Твердиславовых мечников, которые могли вмешаться в ход событий. Но пока за спиной Драгутина кричали лишь изумленные происходящим обыватели. Хазарские шапки с голов всадников вдруг слетели наземь, а взамен на головах выросли бычьи рога. Такое загадочное преображение пришлых людей при свете факелов поразило и испугало многих горожан. А рогатые воины уже бежали по опущенному мосту в детинец с криками и воем, от которых у обывателей дыбом вставали волосы.

Драгутину не пришлось вступать в драку. Взбежав на красное крыльцо княжьего терема, он крикнул оттуда загнанным в угол к пристройкам гридям и хазарам:

– Именем славянских богов – бросайте мечи!

Стрела, летевшая в лицо, едва не оборвала речь Драгутина на полуслове, но оказавшийся рядом Торуса поймал его смерть своим щитом. Боярин невольно отшатнулся, но с крыльца не сошел. А боярин Володарь снял лучника с крыши пристройки, метнув в него свой нож. Лучник скатился вниз на головы товарищей, которые побросали мечи под ноги окружавших их незваных гостей.